Опасные партнёры

– Уже понял. Но нет, забудь. Это плохая идея.

– Ты же не можешь силком меня удерживать в холдинге!

– Могу. Если ты сама не соображаешь, насколько тебе навредит этот поступок, то за тебя буду решать я.

– Богдан! Ты ничего не перепутал? У нас не крепостное право. Я хочу уволиться!

– Нет. Возвращайся в отдел и хватит отвлекать меня глупыми затеями. И так забот хватает. – В голосе уже звучит раздражение.

– Богдан… После того, что произошло в Испании… Да и вообще… После того, что было между нами… Мы не можем больше работать вместе.

– А я не могу тебя уволить. Не превращай меня, пожалуйста, в самодура, который выставляет на улицу мать-одиночку.

– А, понятно! Как бы не навредить имиджу мудрого и справедливого руководителя. А о моей репутации ты не подумал? Все только нашу поездку и обсуждают!

– Заявление не подпишу. Ты не найдёшь в городе работы с нормальной зарплатой. Ты хороший специалист, к тебе никаких претензий, с какой стати я должен тебя уволить? Нет.

– Богдан, я же могу сама уволиться… по личным мотивам! Может быть, я хочу уехать!

– Не выдумывай. У тебя Маруся и ипотека, так что сиди и не рыпайся. Со своей стороны обещаю вести себя корректно, постараюсь никак не выделять тебя среди других сотрудников и не давать никому поводов для новых сплетен. Народ поболтает и успокоится.

– Ты плохо знаешь коллектив.

– Нормально я его уже знаю. Крис… Я перед тобой извинился. Готов повторить. Признаю, что был не прав, поступил плохо. Прости меня.

С этими словами Богдан берёт листок и спокойно рвёт его несколько частей.

– Разговор окончен. Иди, Кристина.

Опалив директора на прощание гневным взглядом, выхожу из кабинета. Испытываю смятение, злость и… облегчение. Потому что каким-то образом снова сохранила место работы. Надо же.

Уже в кабинете вспоминаю, что не спросила Богдана, что там с его ногой. Наверное, совсем беда, если даже ездил в травмпункт. Выглядел он сейчас, действительно, не очень, глаза блестели, как в лихорадке.

Жалость заползает в душу змеёй и сворачивается клубком где-то в районе горла, так, что трудно глотать и разговаривать.

БОГДАН

Уже который день постоянно ловлю себя на том, что хочется подойти к стене и хорошенько подолбиться в неё головой. Плечо, нога и рёбра так и болят, но эта боль отвлекает от того ада, в который превратилось моё существование. Поэтому не принимаю обезболивающее, которое назначил травматолог – болит, ну и пусть болит, пусть мне будет хуже. Как последний придурок, сам себя наказываю за собственную тупость.

Если бы можно было отмотать время назад… Я бы не стал психовать на улице, а быстро вернулся бы в отель, послал на х** инвестора с его долбаным контрактом, увёл бы Кристинку в номер, и мы бы продолжили.

А так ею занялся Гущин, гнида.

Не могу думать о том, что он пялил мою малышку. Не могу думать о том, что Крис сама согласилась пойти с ним. Нет, я не имею права в чём-то её винить, девчонка просто попала под раздачу. Превратилась в винтик в мужской игре.

Когда Крис приносит заявление об уходе, я понимаю, насколько сильно её ранила эта ситуация. Работа в холдинге – её спасение. Но она готова от всего отказаться, лишь бы больше не видеть меня. Так я её достал.

От всех этих мыслей я проваливаюсь в чан с кипящей смолой и варюсь в нём. Прямо чувствую, как кожа покрывается пузырями и лопается. Мозги плавятся, нервы в клочья, я уже готов выть от боли и бессилия. Как же хочется кого-нибудь убить. Лучше всего – инвестора. Бывшего.

*****

В понедельник в офис приезжал отец, ждал отчёта о нашей с Крис командировке.

– Что у тебя с телефоном творится, Богдан? Ты постоянно был вне зоны доступа.

– Пришлось заблокировать, разбил его там, в Испании. Но вчера уже купил новый.

– Не понимаю. Так разбил, что даже симки не осталось?

– Да, пап. Как-то так получилось.

– Хмм… Странно.

Не вдаюсь в объяснения, а отец больше не спрашивает. Конечно, можно было бы сказать, что айфон украли, или что потерял. Но это враньё. Я его хорошенько раздолбил, как и свою ногу.

Отец на удивление сдержанно отреагировал на провал испанской миссии. Из командировки я вернулся без контракта, а это значит, что финансирование «Меркурия» под вопросом. Не стал уточнять, что Гущин-то бумаги подписал, но я посоветовал ему засунуть их в жопу.

– Чёрт, как неприятно, Богдан. Но Гущин, честно говоря, задолбал, у него семь пятниц на неделе. То он переобувается на полдороги и выкатывает новые требования, то пренебрегает нашими предложениями…

Молчу. Испытываю в отношении отца непривычное отчуждение, холод. Не могу ему простить, что он отвёл Кристине роль живого подарка для инвестора.

– Надо искать новых партнёров, Богдан. Свернуть «Меркурий» мы не можем, работа уже началась. А без вложений Гущина придётся перекидывать средства с других объектов… Нет, не хотелось бы.

– Отец, я найду новых партнёров.

– Серьёзно?

– Да. Но прошу тебя в следующий раз не держать меня за дурачка, – произношу, хмуро уставившись отцу прямо в глаза.

– Ты о чём, Богдаша?

– О ком. О Кристине Лазаревой.