Опасные партнёры

Ещё одна медсестра – тоже пожилая и упитанная, но на этот раз гораздо более приветливая. На хирурга она смотрит как на божество, с нами общается вежливо и с сочувствием. Даже слегка приобнимает меня за плечи.

– Ну что ты, золотце, расклеилась? Ну-ка, не реви, не реви, я кому сказала! Подумаешь, аппендицит. Да сегодня аппендицитов семнадцать штук было. И всем всё хорошо сделали, никаких проблем. А у вас ещё и лапароскопия, это ж вообще здорово!

…В палате, куда привезли Марусю, меня капитально накрывает. Смотрю на свою крошечную маленькую девочку – она ещё не вышла из наркоза – и трясусь от рыданий. Я ведь могла её потерять! Если бы мы так и остались в нашей городской больнице, и ждали, когда появится дежурный врач – кто знает, чем бы тогда всё закончилось!

Богдан по-прежнему рядом, и его поддержка, его объятия спасают меня от нервного срыва. Потихоньку прихожу в себя, перестаю дрожать и обливаться слезами, только время от времени всё ещё судорожно всхлипываю.

Мы выпили уже пять литров кофе и два литра воды. Маруся потихоньку выходит из наркоза, удивлённо смотрит на нас.

– Мамочка, где это мы? Дядя Богдан, привет… Я по тебе соскучилась… Как хорошо, что ты к нам пришёл… – слабым голосом шепчет ребёнок.

Приходят врач и медсестра, осматривают Марусю, а потом она снова засыпает. За окном уже ночь, напротив кровати – большой диван, на стене телевизор. Мы сидим обнявшись на диване, смотрим на маленькую фигурку на кровати. Сказать, что я измучена и убита – не сказать ничего. Но благодарю Бога, что всё закончилось хорошо.

Искренне признаюсь Богдану:

– Ты наш спаситель! Не знаю, что бы я без тебя делала. Спасибо тебе, Богдан, спасибо! Нет, ты, конечно, противный, наглый, бессовестный… Но когда мы попали в беду, оказалось, что ты самый лучший…

Богдан сжимает мою ладонь, потом целует пальцы:

– А я ведь из Лондона помчался сразу к вам, Крис, – признаётся он.

– Серьёзно?

– Да. Стоял на крыльце, терзал домофон, не мог попасть в подъезд. И тут ты звонишь.

– То есть… Ты прилетел из Лондона – и сразу к нам? – удивлённо повторяю я слова Богдана, потому что не могу в них поверить.

– Угу. Всё так и есть.

– Удивительно.

– А вы в тот момент уже маялись в больнице. Крис, малышка, посиди одна три минуты, я принесу кое-что из машины.

– Что?

– Увидишь. Только, пожалуйста, больше не плачь. Договорились? Посидишь спокойно одна?

– Да, хорошо.

Вскоре Богдан возвращается… У него в руках – охапка алых роз. Букет огромный и фантастически красивый, перевязанный шёлковой и такой же алой лентой. А у дивана Богдан ставит гигантскую коробку, в которой, судя по рисунку, кукольный домик.

– Вот, смотри, привёз вам подарки на Восьмое марта. А вы в больницу загремели.

– Богда-а-а-ан… – Я окунаю лицо в душистые бутоны и уже снова готова зарыдать. Нервы опять натянуты как струны. Не могу поверить, что всё это происходит со мной. Столько эмоций, и они противоречивые, меня кидает от одного полюса к другому, от горя и страха к безудержной радости и удивлению…

Мои нервы такого не выдерживают.

– Нет, нет, малыш, только не реви, умоляю! – шёпотом кричит Богдан.

БОГДАН

Мы караулим Марусю и разговариваем до самого утра. Кристина постоянно встаёт с дивана и подходит к кровати, проверяет ребёнка. Беспокоится, что дочка так долго спит, хотя за окном ночь, и Маруся после операции, почему бы ей не поспать.

Вызываем медсестру, та измеряет температуру, говорит, что всё ещё продолжается действие лекарств, вот поэтому детёныш в отключке. А Маруся тут же просыпается, просит пить и в туалет, плачет, возится, ноет, стонет, мечется – разрывает нам сердце.

Вот теперь мы уже переживаем, что она не спит. Бедная крошка, как же её жаль. Ношу по палате на руках, укачиваю, она весит не больше котёнка. А когда удаётся убаюкать, укладываю малышку обратно в кровать и вдруг понимаю, что лучше бы забрал себе всю её боль, только бы Марусе опять было хорошо. Я большой и сильный, а она такая маленькая, она не должна страдать.

Крис тоже измучилась, глаза лихорадочно блестят в полумраке палаты. В углу комнаты горит ночник, а за окном уже светает. Уже целых двенадцать часов Крис умирает от страха за своего ребёнка. Она свернулась калачиком на диване, положила голову мне на колени, а я глажу её по волосам.

Рассказываю, что приключилось со мной в Испании. Как подрался с полицией и не смог вернуться в отель, чтобы защитить её от домогательств инвестора.

Тут Крис поднимается и изумлённо смотрит на меня.

– Я думала, ты специально ушёл… чтобы оставить меня одну с Гущиным.

– Нет! Нет! – яростно отрицаю я.

Крис в свою очередь рассказывает, как инвестор обманом заманил её к себе на виллу. Инсценировал, козлище, звонок, изображал, что разговаривает со мной. Потом приставал и угрожал, что не подпишет контракт, но Крис ему отказала.

– Несмотря на то, что ты его бортанула, он всё равно подписал бумаги, – говорю я. – Но поздно. Я послал его подальше вместе с его долбаным контрактом.

– Значит, наш холдинг остался без инвестора?