Опасные союзники

Враг вскинул руку и выпустил в Рони серию алых сфер размером с небольшой арбуз, но тот упал на дорожку, и огненные сферы ударили в шатер, полный солдат. Громыхнул гром, взвилось пламя, и шатер вспыхнул, словно промасленная щепа. Закричали обожженные, с постов засвистели тревожные дудки, а злодей, приглушив яркую корону, метнулся прочь, но Рони машинально вскинул арбалет и всадил ему в спину оба болта.

Это не остановило лазутчика, и он ускользнул, буквально растаяв в воздухе.

Возле штаба уже вовсю играли тревогу, а из шатров выбегали встревоженные солдаты – в сапогах и исподнем, но при полном вооружении. Посыльные доставили факелы, и теперь весь лагерь представлял собой встревоженный улей, в котором, впрочем, просматривался порядок.

– Что случилось? Кто что видел?! – крикнул появившийся у сгоревшего шатра командир Генрих.

– Я видел! – отозвался Рони, подходя к нему.

– Ах, это ты… – кивнул Генрих. – Что случилось?

Командир огляделся и отер платком покрывшийся росой меч, который держал в руке.

– Это был Писарь, сэр, ихний колдун! Он прилепился к нашей стенке и чего-то там высматривал!..

– Меня он высматривал, – заявил Мартин, появляясь при свете факелов, и вдруг закашлялся. Он кашлял со страшным надрывным хрипом, прикрывая рот тряпицей, на которой потом остались следы крови.

– Мартин, да ты болен! – воскликнул Рони. Ему случалось видеть окровавленные платки, владельцы которых вскоре умирали.

– Но несколько часов назад вы были в порядке, Мартин! – возразил командир Генрих.

– Это… ох! – Мартин покачал головой, переводя дух. – Это случилось только что, я спал, и мне приснился сон, будто ранили стрелой в грудь. Где-то там, – он махнул рукой в сторону бухты. – Как будто на пригорке. Я лежал на траве, смотрел в небо, а тут кто-то в черном подошел и наступил мне на грудь ногой. Стало так тяжко!

– Вот-вот! Тут-то я его и приметил! – продолжил Рони. – Прилип, сволочь, к шатру и колдует! Я и заорал, что было мочи, а он в меня шарами и вон – шатер спалил!

Рони указал на дымящиеся головешки, из-под которых санитары вытаскивали тела погибших.

– Как же он пробрался? У нас наилучшая охрана! – недоумевал Генрих.

– Да, охрана наилучшая, – подтвердил появившийся тут же помощник Птюц. – По ленвардскому протоколу действуем – по самому строгому!..

– Рони! – позвал Бурраш, появляясь среди этого собрания и сразу приковывая к себе внимание. – Рони, это ты кричал «Писарь»?

– Я кричал, Бурраш, это был он.

– Ну-ка, в сторонку! – потребовал Ламтак, раздвигая местных, и те торопливо разошлись, со страхом и почтением взирая на неизвестное существо в донельзя укороченном мундире.

– Ты куда с пустым арбалетом ходил, Рони? – спросил гном и тронул пальцем тугую тетиву.

– Так это… Я вспомнил! Я ему в спину два болта всадил, а он вон там бежал – шагах в двадцати!..

– А ты не мог промахнуться? – спросил Генрих, прикидывая дистанцию и направление, куда стрелял Рони.

– Не, я с такого расстояния не промахиваюсь.

Помощник Птюц и еще пара сержантов с факелами помчались в указанном направлении и стали осматривать дорожки, матерчатые стены шатров и опорные столбы, но поначалу ничего не обнаружили. Однако потом один из них воскликнул:

– О-хо-хой!..

И потянувшись, один за другим выдернул из опорного столба пару застрявших болтов.

– Вот они – вот! – обрадованно сообщил он, возвращаясь к Генриху и подсовывая к самому его носу два шестигранных жала, на которых еще кипела и пузырилась кровь.

84

Пару мгновений ослепленный факелами Генрих наблюдал это, а потом оттолкнул от себя неосторожного сержанта и закричал:

– Ростера сюда! Ростера!..

– Ростера!.. Ростера!.. – тотчас разнеслось по лагерю, а на оброненных болтах продолжала шипеть чужая кровь.

Появился Ростер – местный колдун, служивший госпоже Середе. Он никого ни о чем не спросил, присел на корточки возле стальных жал, и все замолчали, ожидая его вердикта.

– Это работа не для меня, – сказал он наконец и, поднявшись, откинул назад седые волосы. – Тут сильная лунная магия, а мое дело – дневная сторона. Дика зовите, он с этим справится лучше.

Высказав свое мнение, Ростер удалился при полной тишине, а затем стали быстро расходиться солдаты, как будто кто-то скомандовал прятаться. Остались только Генрих и несколько сержантов, которые неуверенно переглядывались и тоже были готовы сбежать, но перед лицом начальства не могли.

– Птюц, позови Дика, – выдавил Генрих.

– Да, мой командир! Уже бегу! – ответил помощник и, подавив вздох, поспешил за край военного лагеря, поскольку Дик жил за его пределами.

– Тебе лучше, Мартин? – спросил Рони, поглядывая на старшего товарища, лицо которого при свете факелов понемногу оживало. Кашель перестал душить его.

– Да, вроде отпустило, – кивнул тот и сплюнул.

– Он ведь с твоей стороны к стенке приклеился, правильно, Рони? – уточнил Ламтак.

– Правильно. Как раз возле топчана Мартина.

– Удушить хотел, – не удержался один из сержантов.

– Нет, – покачал головой Мартин. – Он у меня выпытывал, чтобы я ему все рассказал, и я что-то говорил…

– О чем выпытывал?

– Я… не помню, – пожал плечами Мартин.