Опасные удовольствия

Страница закончилась, а следующая начиналась с другого эпизода. Такое безобразие несказанно рассердило сыщика, страстного аккуратиста во всем (кроме собственного автомобиля). По мнению Андрея, дневник должен был представлять собой собрание белоснежных, строго пронумерованных и прошитых страниц, где каждая запись имела бы точную дату (и, наверное, было бы совсем чудесно для сыщика, если бы автор на полях отмечал полные имена и адреса лиц, упоминаемых в повествовании). Сам Пряжников на заре юности тоже завел себе дневник – его дневник конечно же был безупречен в плане каллиграфии и хронологии, но, к сожалению, содержал всего одну фразу: «12.04.84 г. Сегодня я встал в половине восьмого и позавтракал яичницей с двумя помидорами…» На этом записи обрывались.

Алена, несомненно, и не задумывалась, сколько претензий она вызовет у детектива, решившего прочесть ее творение.

«…И не собираются выдавать. Меня пока спасает моя заначка, которую я, предусмотрительный суслик, сделала из отпускных, и запасы крупы, вермишели и чая. Хорошо, Иринка не позволила мне тогда истратить все деньги на ерунду. Как она выкручивается, я не представляю, мужу тоже полгода не платят зарплату. Двое детей, Машке всего пять месяцев. Ирку кормит грудью, а ест один суп из кубиков, ужасно. Вчера принесла им яблок и пакет с печеньем (Ольгин), Ира меня отругала, что я трачу деньги на них, а сама голодаю…»

Андрей рыдал. Ему хотелось прыгнуть в машину и мчаться к Алениной сестре – оказывать срочную материальную помощь. Но вместо этого взял календарик и принялся подсчитывать. «Так-с, детей уже три штуки, Машке около двух лет. Предположим, ровно два года. Значит, она родилась в октябре девяносто пятого. Плюс пять месяцев – получается февраль девяносто шестого. Трудно было поставить дату?»

«…А сама голодаю. О, как хочется получить деньги! Купила бы чего-нибудь вкусного, племяннику десять „киндерсюрпризов“. Машке – памперсы и фруктовое пюре. Размечталась. В моем классе у многих родители вообще забыли, что такое зарплата. Дети бледные, вялые, под глазами черные круги. Агафонов меня вчера поразил. Наверное, я к нему несправедлива была раньше. Он сидел на перемене и задумчиво грыз шоколад. Наверное, обдумывал очередную пакость. Где он взял такую гигантскую плитку – не представляю, размером с тетрадь. Я тихо позвала его и попросила продолжить гастрономические упражнения после уроков дома или где-нибудь в укромном месте, чтобы не травмировать других ребят. И он, вот уж, чего я не ожидала, покраснел, вернулся к своей парте и собрался было засунуть шоколадку в портфель, но передумал, раздробил ее на квадратики и заорал благим матом: „Братва, налетай! Атаман угощает!“ Через секунду все мои балбесы уже были перемазаны шоколадом от бровей до груди. А я-то все время считала Агафонова вредным и…».

«…Надо по порядку. Днем ко мне залетела Лиза и срочно потребовала выдать 10 миллионов под расписку Глеба Николаевича…»

– Вот-вот-вот, – насторожился Андрей. – Появляется Глеб Николаевич. Отлично. Сейчас мы все про него узнаем. – Андрей налил себе очередной бокал чая и вновь погрузился в чтение.