Опасные удовольствия

Небольшой демонстрационный зал, весь в нежно-голубом пластике, был населен чрезвычайно стройными лысыми манекенами. Романтические платья, воздушные туники, жакеты, юбки, костюмы, блузки… кружева, пике, поплин, шелк, креп, жоржет, шифон, габардин, мадаполам, лен, лайкра… стразы, перья, бисер, паутинки, цепи, розы, мех, жемчуг, пайетки… красный, алый, карминный, бордо, рубиновый, морковно-оранжевый, абрикосовый, солнечно-желтый, янтарный, золотисто-терракотовый, лимонный, канареечный, травянисто-зеленый, изумрудный, лазурный, ультрасиний, жемчужно-серый, стальной, розовый, фуксиевый, сиреневый, ядовито-фиолетовый, баклажанный, древесно-коричневый, ореховый, тигровый, эбонитовый, матово-черный, лилейно-белый…

– Можно я примерю вот это? – простонала Ксения, у которой закружилась голова от великолепия и обилия нарядов. – Конечно, пожалуйста, сюда, – из сонмища нарядных манекенов возникла длинная красотка, такая же невесомая и нарядная, но отнюдь не лысая. Она указала на примерочную.

Выбранное платье, пурпурно-красное, обтягивающее, на тонких бретельках и с решительным разрезом, не произвело бы впечатления только на инвалида по зрению: оно манило, оно кричало, оно провоцировало. Ксения, одолжив глаза у Стручкова, взглянула в зеркало и внутренне ахнула. Стручкову некуда было бежать, он бился в конвульсиях у ног пурпурной Ксении и протягивал ей на ладони свое вздрагивающее сердце…

Эфемерная красотка напряженно жевала «дирол без сахара», похрустывая челюстями. Увидев Ксению, она всплеснула руками:

– Бесподобно! Тот, кого ты хочешь изумить, уже у тебя в кармане. Берешь?

– А сколько я должна заплатить? – осторожно спросила Ксения.

– Залог – четыреста долларов по курсу. Каждые сутки из залоговой суммы вычитается двадцать пять баксов. Совсем недорого, все модели в единственном экземпляре, на званом вечере ты гарантирована от встречи с двойником, ручная работа, если покупать, то такое платье ты и за тысячу долларов не купишь. – Бери!

– Я возьму, – решилась Ксения. Она достала деньги.

У нее было пятьсот долларов – деньги на учебу, присылаемые сердобольными австралийскими родственниками каждые два месяца. До десятого октября Ксюша должна была перевести эту сумму на счет своего института экономики и бизнеса. За неуплату отчисляли стремительнее, чем за неуды.

«Послезавтра верну платье, у меня останется четыреста пятьдесят. Пятьдесят займу у Сапфирки», – быстро вычислила Ксюша.

– Ой, а ведь послезавтра воскресенье! – вспомнила Ксения. – А мне только на субботу надо. И за воскресенье платить?

– Я тебя поздравляю, – ответила девица, укладывая платье в картонную коробку и одновременно отправляя в рот новую пластинку «дирола», – в воскресенье мы не работаем. Но платить не надо. Если вернешь в понедельник в это же время – будет считаться, что двое суток. Полтинник платишь, и мужики через одного лежат с апоплексическим ударом. – Красный цвет тебе очень идет.

Ксения вышла на улицу, прижимая к груди большую коробку. От волнения и восторга ее щеки были такими же пурпурными, как и выбранное платье.

Рабочий день, небогатый уловом, заканчивался, и Аля хмуро смотрела сквозь витрину на улицу, где в неярких лучах вечернего солнца мелькали фигуры торопливых прохожих.

– Ничего не видно, я включу уже, – сказала Таня. Зал бутика наполнился мягким светом.

– Сегодня, можно сказать, ничего не продали, – грустно заметила Аля. – Конечно, такие цены! Я вчера зашла в «Королевскую лилию» на Ильинке, там практически весь наш ассортимент, а цены ниже почти в два раза.

– И почему он такой жадный? А мы виноваты. Не умеем продавать.

– Ну. Сам бы попробовал. С такими ценами! Недовольство девушек адресовалось владельцу салона. Торговля изысканным женским бельем шла вяло, редкие посетители неуверенно разглядывали кружевные бюстгальтеры и эластичные комбидрессы, трогали атласные маечки и прозрачные боди и устремлялись к выходу, едва Таня или Аля с кровожадными улыбками на лицах делали попытку приблизиться к ним.

На карточках-бэджах у девушек значилось: «Продавец-консультант». Сегодня за весь день им удалось проконсультировать всего одного покупателя. Квадратный юноша в неподъемных золотых цепях на шее и запястьях с помощью выразительной жестикуляции обрисовал формы своей подруги и покинул бутик с коробкой нежно-розового цвета – в коробке покоилась игривая пижамка из белого, с жемчужным отливом, шелка за триста долларов.

Тяжело отдуваясь, в магазин ввалилась необъятная женщина с гигантской клетчатой сумкой. Ее плотно обтягивал китайский спортивный костюм бодрой расцветки, а на голове лохматился парик, который должен был превратить его носительницу в шикарную блондинку, но не превращал. Из-под синтетических кудрей по лбу женщины текли капельки пота.

– Ох, уморилась, – громко объяснила посетительница, опуская сумку на матовый пластиковый пол. – Что у вас тут, девочки? Белье?

– Белье, – кивнули Таня и Аля. – Бельишко.

– Давай посмотрим.

Гаргантюаобразная дама решительно устремилась в атласно-кружевные кущи.