Опасный министр

Ровно неделя прошла. Я получила три предложения по работе от конкурирующих СМИ, но везде отказалась. Мне нравится моя газета и мой коллектив. К тому же Яна взяла меня студенткой без опыта, так что уволиться после первого же успеха будет с моей стороны неблагодарностью. Я думала, что без Ярослава в качестве источника, подкидывающего мне темы, придется тяжко, но нет. За эту неделю у меня были три довольно плодотворные встречи с другими спикерами, и я написала пару неплохих материалов. Не бомбы, конечно, но вполне достойные. Сейчас люди сами охотно идут со мной на контакт. Я больше не девочка ноу-нейм.

Но совершенно другое дело, что это все не приносит мне радости. Я, как робот, делаю свою работу настолько хорошо, насколько могу. А вечером приезжаю домой, падаю на кровать и смотрю в потолок. Слез нет. Просто в груди бездонная черная дыра.

— Ты совсем ничего не ешь, — ко мне в комнату заглядывает Аня. Смотрит с сочувствием.

— Нет аппетита, — бесцветно отвечаю.

— Ты бледная.

Шумно выдыхаю.

— Я пирог с курицей и грибами испекла. Давай кусочек?

Мне хочется честно сказать соседке, что ее пирог с курицей и грибами воняет на всю квартиру то ли тухлятиной, то ли помойкой. Пришлось даже открыть окно в комнате, чтобы не стошнило. Но вместо этого выдавливаю из себя улыбку.

— Спасибо, Ань, не хочу. Может, завтра утром попробую.

Соседка тактично удаляется, оставляя меня одну.

Только девять вечера, а я уже хочу спать. В последнее время в сон клонит неимоверно. Я даже не утруждаю себя снятием макияжа и походом в душ. Засыпаю прямо так: в косметике, платье и поверх покрывала.

Один день сменяет другой. На работе все идет, как по маслу, Яна мною довольна. Я еще раз встречаюсь на кофе с Ломакиным. Ярослава мы больше не обсуждаем. Я сама не задаю ему вопросы про министерство экономики, спрашиваю про Минфин и Минтруд.

Приближается пресс-конференция Никольского, на которую я пойду. Настя Алексеева из пресс-службы напоминает про вопросы заранее. Не хочу ни о чем спрашивать Ярослава. Я достаточно вопросов ему задала и на кухне, и в постели. Он не хотел отвечать.

Вечером перед брифингом Ярослава я глажу платье, как ко мне в комнату заглядывает Аня. Она только что зашла в квартиру, еще даже куртку не сняла.

— Ален, — обращается ко мне и тут же замолкает.

— Что?

Аня мнется в нерешительности, как будто набирается смелости.

— Там внизу у подъезда твой бывший…

Глава 63

— Ярослав!? — восклицаю с надеждой. Утюг выпадает из рук прямо на платье.

— Нет, Костя.

Я смотрю на подругу, оторопев.

— У тебя сейчас сгорит, — кивает на утюг.

Выйдя из оцепенения, спешу убрать его с платья.

— Костя? — уточняю, не поверив.

— Да, стоит у подъезда. Я предложила ему подняться в квартиру, он отказался.

— А что он делает у нашего подъезда?

— Тебя караулит, наверное. Не звонил?

— Нет.

Беру со стола телефон и проверяю экран. Пропущенных вызовов нет, сообщений тоже.

— В общем, он там у подъезда. Странно, что не позвонил тебе. Мне его так жалко стало. Он, видимо, уже давно стоит. Замерз, бедный.

— Ясно…

Аня закрывает дверь комнаты, а я недоуменно смотрю сначала на часы на стене, а затем на окно. Уже стемнело, днем был сильный ливень, сейчас вовсю промозглый ветер. Почему он не позвонил сказать, что пришел?

И зачем он вообще пришел?

Но, зная, что Костя там, я обязана спуститься. Натягиваю джинсы и теплый свитер, кутаюсь в большой шарф и пуховик. Декабрь на носу.

Когда выхожу из подъезда, действительно вижу Костю. Он в куртке и шапке сидит на мокрой после дождя лавочке.

— Привет, — говорю, присаживаясь рядом.

— Привет, — поворачивает ко мне лицо и долго смотрит.

Всего пара месяцев прошла с нашего расставания, а кажется, что десять лет. С Никольским я вообще забыла, что в моей жизни был Костя. В какой-то момент мне даже начало казаться, что Ярослав — мой первый и единственный мужчина. Может, потому что с Костей никогда не было так, как с Яром.

— Давно ты тут?

— Давно.

— А почему не позвонил и не написал?

Пожимает плечами.

— Не знал, что сказать тебе.

— Поэтому просто сидел на холоде у подъезда?

Костя молчит, смотря перед собой. Мне становится то ли неудобно перед ним, то ли жалко его. Вспоминаю, как мерзко и гадко я с ним поступила. Вот кого я на самом деле предала.

Резкий порыв ветра бьет в лицо, и я опускаюсь носом в шерстяной шарф. Молчание между нами становится тяжелым и гнетущим, давя бетонной плитой.

— Почему, Алена? — вдруг задает вопрос и снова поворачивается.

Я продолжаю молчать, чувствуя на себе взгляд Кости. В русском языке около пятисот тысяч слов, а я не могу подобрать подходящие.

— Почему, Алена? — повторяет настойчивее. — Почему?

— Потому что я с первого взгляда полюбила другого мужчину, — наконец, говорю.

И это признание не Косте. Это признание самой себе. Честное. Открытое. Признание, которое я, как могла, задвигала подальше.

— Кого? — спрашивает.

Перед глазами встает образ Ярослава, и сердце тут же начинает трепыхать, как птица в силках.

— Какая разница, Кость?

— Мне это важно.

— Его имя тебе ни о чем не скажет.

— Я все равно хочу знать.

— Ярослав.