Опасный министр

На ней черное пальто с капюшоном. Ирина неспешно снимает верхнюю одежду и сапоги на каблуках. Достает из обувницы тапочки.

— Нормально, — выдыхаю.

Я сажусь на диване и тут же принимаю защитную позу, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Самойлова оглядывает гостиную и кухонную зону. Затем подходит к чайнику и нажимает кнопку.

— Тебе всего хватает? Или что-то нужно докупить? — спрашивает, стоя ко мне спиной. Берет из шкафчика две кружки и забрасывает в них пакетики чая.

— Все есть, ничего не надо.

Вру. Мне нужно сменное белье, свои средства личной гигиены и домашняя одежда. Потому что на мне сейчас леггинсы хозяйки яхты, которые стоят больше, чем моя зарплата, и из-за этого мне ужасно стыдно. И так я тут на всем готовом, еще и в чужой одежде.

Но сказать об этом Ирине язык не поворачивается. Она ставит на стол две кружки с чаем. Очевидно, это приглашение к чаепитию. Я пересаживаюсь с дивана на стул. Самойлова опускает на стол свою объемную сумку и расстегивает молнию.

— Это тебе на память, — кладет передо мной три газеты. — Твое журналистское сообщество очень мощно встало на твою защиту. Я не знала, что у вас так.

Я беру в руки три газеты — свои «Вести», а также двух главных конкурентов — и пялюсь на первые полосы во все глаза. Несколько секунд просто не могу поверить в то, что вижу.

Три крупнейшие федеральные газеты России вышли с одинаковыми первыми полосами. А именно с огромными надписями:

«Я/МЫ АЛЕНА ДОБРОВА».

А внизу подпись:

«Вчера было возбуждено уголовное дело по подозрению в сбыте наркотиков против журналиста Алены Добровой. Ее объявили в федеральный розыск. Появление самого уголовного дела против Алены вызывает много вопросов, в том числе к соблюдению законов в стране силовыми структурами. А раз так, произвол и беззаконие могут коснуться каждого. Мы требуем честного и справедливого расследования всех обстоятельств дела».

— Что это? — только и могу вымолвить, продолжая переводить недоуменный взгляд с одной газеты на другую.

— Ты не знаешь разве? — удивляется Самойлова.

— Откуда я могу знать? Я никуда не выходила с яхты.

— А телевизор не включала? — кивает в сторону плазмы на стене.

— Нет…

— Так ты совсем ничего не знаешь?? — выпучивает и без того огромные синие глазища.

— Нет…

— Понятно, — хмыкает. — Ну, все твое журналистское сообщество встало на дыбы и устроило настоящий скандал. Никто из твоих коллег не поверил, что ты занимаешься сбытом наркотиков. Твоя газета и еще две вышли с одинаковыми первыми полосами. Глава Союза журналистов России написал открытое письмо президенту с требованием разобраться во всех обстоятельствах дела. Вчера в центре Москвы прошли пикеты в твою поддержку. На завтра запланирован митинг в твою честь. «Я/Мы Алена Доброва» уже на всех футболках и толстовках. Я уже молчу о том, что в соцсетях все поголовно поставили аватарки «Я/Мы Алена Доброва».

Я чувствую, как моя челюсть медленно отвисает.

— Включи телевизор, ты там по всем каналам.

И не дожидаясь от меня ответа, Ирина берет пульт и включает плазму.

«Алена — блестящий журналист! — на экране первого попавшегося телеканала я вижу главного редактора своей газеты. — Просто невозможно поверить, что у нее дома могла быть обнаружена нарколаборатория. Все это уголовное дело вызывает очень много вопросов, в том числе и к правоохранительным органам. Например, они официально сказали, что уже давно занимались разработкой Алены и знали, что она якобы продает наркотики. Тогда непонятно, как Алена могла быть допущена в президентский пул. Все журналисты перед попаданием в президентский пул проходят тщательную проверку Федеральной службой безопасности. Как мог быть допущен к президенту журналист, который находится в разработке у правоохранительных органов по подозрению в сбыте наркотиков? Это невозможно, это исключено. Мы требуем честного расследования возникновения данного уголовного дела».

Ира переключает на другие новостные каналы и везде то же самое. Главный редактор моей газеты, Яна, Паша, знакомые журналисты из других изданий, глава Союза журналистов России и независимые эксперты в один голос утверждают: в президентский пул не может быть допущен человек, который находится в разработке у правоохранительных органов. Некоторые из выступающих, например, Яна и Паша еще добавляют от себя оценочные суждения: «Мы хорошо знаем Алену и ни за что не поверим в это. Она замечательная и самая лучшая». Что-то в этом роде.

Чем дольше я смотрю, тем сильнее глаза наливаются слезами. И впервые за последние дни это слезы радости и гордости. За моих коллег, за мою газету, за мою профессию. Что они не поверили в обвинения против меня, что встали на мою защиту таким большим, мощным фронтом. В новостях также показывают пикеты, о которых упомянула Ира. Десятки журналистов вышли на улицы с плакатами. А на завтра действительно запланирован митинг, в котором примут участие не только журналисты, но и обычные люди тоже.

— Силовики крупно облажались с тобой, — выносит вердикт Ирина.