Опер против святых отцов

В обширном дворе монастыря капитан подивился окружающей старине и стеклянному входу монастырской гостиницы, модерново впаянной среди осадистых стен, взметнувшихся куполов, окошек-бойниц, очевидно келий. Поискал глазами, в каких амбарах тут могут быть табачные залежи, но даже наметанный опер-ский взгляд не смог определить их среди соборного великолепия.

В офисе ОВЦС капитана уже ждали и провели в кабинет Шкуркина, где благость икон органично сочеталась с монастырской опрятностью. Архимандрит же с острыми и удалыми глазками выглядел здесь так же неуместно, как модерн гостиницы на дворе.

Феоген указал Кострецову на стул рядом с его креслом у письменного стола. Когда опер приземлился, Шкуркин вдруг потянул широким носом и весело проговорил:

- Пиво любите?

Смутился капитан:

- Выпил бутылку за обедом.

- Да вы не робейте. Я это к тому, что могу кое-что покрепче предложить. Шампанское "Дом Периньон" например.

Кость замахал руками.

- Я в рабочее время только пиво себе позволяю. И то, когда в отдел не надо возвращаться.

Архимандрит отечески смотрел на него, как бы отчитывая провинившегося сынка.

- Зря от этого шампанского отказываетесь, - пробасил он. - Его французский монах Дом Периньон еще в семнадцатом веке случайно изготовил, а потом в его монастыре начали качественно производить.

- Чего только в монастырях не бывает, - вроде бы рассеянно произнес Кострецов. - Говорят, и табаком орудуют.

Шкуркин внимательно поглядел на него. Капитан решил: достаточно сказал, чтобы вывести Феогена из роли батюшки. Затем он продолжил:

- Так вот, убийца, которого пока не задержали, оказался из востряковской преступной группировки.

- Что вы говорите! - воскликнул Феоген.

- А что? О востряковских наслышаны?

- Не бандиты меня волнуют, а подконтрольная им территория. Ведь в тех краях резиденция его святейшества патриарха. Если востряковские уже на церковном Подворье в столице убивают, то вполне могут и его святейшеству угрозу создать. Хотя... - Архимандрит собрал бороду в кулак и загадочно усмехнулся.

- Вы, отец Феоген, что-то недоговариваете.

Архимандрит пошевелил толстыми губами.

- Уж не знаю, стоит ли эту тему затрагивать? Вы человек светский, а то наши внутрицерковные дела.

- Какие же секреты могут быть перед оперативником угро, ведущим розыск по делу, в котором вашего компаньона убили? Ячменев, вы указали, патриархии по развитию паломничества помогал.

- Конечно. Буду откровенен. Тайну нашего разговора гарантируете?

- Обязательно. Это, как в церкви, тайна исповеди, - ободрил его Кострецов. Он видел, что Шкуркину не терпится какие-то данные ему выложить.

- Судите сами, товарищ капитан. Востряковские бандиты заказали колокола для звонницы местного храма. На самом большом сделали дарственную надпись от своего имени. Как вам нравится?

- Совсем не нравится, когда уголовники церковь щедро одаривают, а значит подкупают.

- Ну вот, - сокрушенно вздохнул Феоген.

- Неужели им сам патриарх попустительствует? Должен же он об этом знать, раз неподалеку оттуда живет.

- Господи помилуй! - всплеснул ручищами архимандрит. - Не надо так о его святейшестве. За тот район Подмосковья отвечает викарный епископ Артемий Екиманов.

- Что же он за человек?

Феоген хитро улыбнулся.

- Ну вот. Опять вы в самую сердцевину церковных взаимоотношений вторгаетесь. - Он поддернул широкие рукава рясы. - Сами попробуйте справки навести. А я что могу сказать? Ну, есть такой кощунственный пример. Вот здесь, в Даниловом монастыре, организовал Артемий с некоей Лолой Шубиной некое издательство. Сам патриарх благословил их на роскошное издание сочинений Пушкина. И что же в первом томе вышло? Поэма "Гаврилиада"! Самое богохульное сочинение поэта. Пушкин там над девой Марией издевается, намекает на интимные отношения Богородицы с архангелом Гавриилом, бесом и голубем.

- Такой епископ вполне может и с братками подружиться.

Лицо Феогена радостно озарилось.

- Ну вот. Вы уже начинаете анализировать.

- Уж не предполагаете ли вы, часом, отец Феоген, что если Артемий связан с востряковскими, то и о готовящемся убийстве Ячменева он мог знать? - закинул удочку Кострецов наугад.

Шкуркин от удовольствия даже веки смежил, но пробасил:

- Господи помилуй! Что вы, товарищ капитан, опять такое говорите? О епископе! Ну вот, сразу видно - мирской вы человек.

- Говорю, что думаю. Для меня в расследовании должности или церковные саны роли не играют.

- Вот это правильно! - подхватил Феоген.

Опер прикинул, что раззадорившегося изложением "компры" архимандрита, пора и самого копнуть, пока бдительность утерял. Он неожиданно бросил:

- Как у вас дела с универсамом "Покров"?

- Что? - Феоген встрепенулся. - Вы откуда об этом магазине знаете?

- А как же? "Покров" на моем участке, на территории Чистых прудов.

- Ага, - произнес сразу сосредоточившийся Шкуркин, - что ж именно узнали?

- Отец Феоген, я - так называемый земляной опер, "Покров" на моей земельке. Несколько дней он уже закрыт. Я и поинтересовался.

- Ага, - повторил Феоген теперь это слово, как до того изнурительное "ну вот", чтобы успевать продумать ситуацию. - Ага. И что же вам ответили?