Операция «Анастасия»

И Константин Сергеевич действовал. Помимо кропотливой подготовки, он ежевечерне звонил из нового кабинета владычице своих сладостных грез и подолгу с невыразимым наслаждением слушал ее бархатисто-низкий, вакхический голос, упивался им, словно божественным вином, не забывая произносить в ответ цветистые поэтические комплименты.

Одно было плохо: время тянулось мучительно медленно. Особенно в этот последний и волнующий день. Константин Сергеевич до последней минуты мужественно боролся с искушением под каким-нибудь благовидным предлогом ускользнуть с работы пораньше. И хотя время встречи было назначено по-английски точно, он предпочел бы провести последние часы под окнами своей желанной феи.

Как назло молодой шеф уехал, свалив на Константина Сергеевича свои руководящие обязанности. С таким замом этот мальчишка вообще чувствовал себя, как за каменной стеной. О чем неоднократно и с явным удовольствием откровенно ему говорил. И Квашнин старался не ударить лицом в грязь. Не запятнать даже призрачной пылинкой свою кристально чистую профессиональную репутацию.

С утра его одолевали иностранцы, с которыми Константин Сергеевич запросто беседовал без переводчика. С помощью секретарши угощал изумительным кофе. Даже рассказывал новые русские анекдоты. Отвечал на многочисленные и бесконечные звонки. В меру своих прав, подписывал кое-какие важные бумаги. С новой своей ролью он сжился органично и легко, исполнял ее непринужденно и блестяще, как и подобает подлинно интеллигентному человеку.

В те короткие минуты, когда Константин Сергеевич оставался один, он тотчас спешил к огромному зеркалу и устраивал своей персоне обстоятельный и взыскательный осмотр. К счастью, все было безупречно. Даже наметившаяся неизбежная лысина вовсе не бросалась в глаза.

По окончании рабочего дня Константин Сергеевич, сжимая в руке внушительный дипломат с цифровыми замками, не спеша вышел на улицу, где его дожидался служебный автомобиль шефа. До назначенного срока оставался ровно час, и он решил немного покататься по городу. И, конечно, купить цветы.

Что ни говори, ехать на автомобиле было невыразимо приятнее, нежели ходить пешком. Особенно рядом с безоговорочно почтительным шофером, с которым можно было вполне по-дружески поболтать, разумеется, соблюдая дистанцию. А умение соблюдать дистанцию было у Константина Сергеевича в крови. И за это, в частности, одни его уважали, другие ненавидели. Впрочем, шофер оставался лицом нейтральным.

Немного поколесив по центру Константин Сергеевич велел отвезти его на Кутузовский проспект.

Никогда прежде город не казался Константину Сергеевичу таким красивым. Что ни говори, у пешехода совершенно иной угол зрения. Кто едет — тот и правит. И это — неоспоримая правда жизни.

Возле кинотеатра «Октябрь» Константин Сергеевич как бы между делом попросил остановиться и долго, тщательно выбирал в уличном киоске цветы. В конце концов купил огромный благоухающий букет алых роз, совершенно умопомрачительный и с виду, и в том, что касалось цены. Но о деньгах Константин Сергеевич больше не думал. Это было унизительно и не соответствовало его новому положению. Кроме того, это было нормально. Ведь так и должен жить в наше время уважающий себя человек.

Выбирая букет, Константин Сергеевич невольно вспомнил о жене. Настя страстно любила розы. Дуреха даже привезла из своего заморского круиза какой-то засушенный и пыльный букет и до сих пор бережно хранила его в своей комнате. Интересно, кто ей этот букет подарил? Впрочем, какая разница. Константин Сергеевич уже давно перестал ревновать свою формальную жену. А теперь и подавно. Вспоминал о ней лишь возвращаясь домой. Бедняжка, нынче ей приходилось несладко. Но ничего не поделаешь: смерть горячо любимых родителей он в свое время тоже пережил. Такова жизнь. Необходимо смириться с неизбежным. И, усаживаясь в машину, Константин Сергеевич тотчас надолго забыл о Насте.

Мимо промелькнули: Белый дом, стремительный шпиль гостиницы «Украина», похожей на гигантский звездолет, роскошные витрины и внушительные громады домов Кутузовского проспекта.

Константин Сергеевич распорядился высадить его напротив памятника героям защитникам Москвы. Дальше он намеревался дойти пешком. Тем более, что отсюда было уже рукой подать. Ненароком взглянув на монумент, Константин Сергеевич в который раз поразился его вопиющей несуразности. Вокруг тяжеловесного железобетонного обелиска, очередного фаллического символа, напоминающего гигантский штык, стояли три развернутые в разные стороны символические фигуры, такие же грубые и тяжеловесные: солдат, рабочий и женщина, труженица тыла. Но самое поразительное, что женщина эта держала на руках, как дитя, огромную авиационную бомбу. Да уж, поистине неповторимая героика эпохи недостроенного коммунизма…