Операция «Артефакт»

– Вы знаете, Лаврентий Павлович, или, если хотите, Григорий Геловани, у меня сегодня сложилось двоякое впечатление о нашей встрече. Во-первых, пока я не увидел вас собственными глазами, я продолжал верить в официальную версию вашей смерти. Во-вторых, вы действительно очень сильно изменились, и вас очень непросто узнать. От былого величия не осталось и следа, да и здоровье ваше пошатнулось, внешний вид стал таким, что на вас просто жалко смотреть.

– А я вас сейчас узнал, – неожиданно проговорил молчащий до этого момента старик. – Вы тот злополучный старец, Архип Захарович?! Вы пришли поквитаться со мной или решили сдать меня властям? Думаете, что за меня вам отвалят мешок денег?

– Вы не угадали, Лаврентий Павлович. Вы до сих пор продолжаете мыслить с позиции негодяя и стяжателя, и вам даже невдомёк, что людям свойственны такие понятия, как благородство и сострадание. Несмотря на то, что вы в своё время спустили на меня всех собак Советского Союза, я не намерен сводить с вами личные счёты. Я преследую этой встречею совершенно другие цели. И чтобы вы поняли, почему мы вообще сегодня встретились, я готов вам об этом рассказать. Но прежде я хотел бы узнать, каким ветром вас занесло в этот монастырь и почему вы приехали в Козельск? Времени у нас не так много, летние ночи короткие, поэтому попрошу изложить вашу историю в укороченном виде, безо всяких там лирических отступлений.

После этих слов Архипа полуслепой старик обречённо стянул со своей головы шапку, обнажив плешивую лысину, положил в неё развалившиеся очки, связанные резинкой, и вытянул к огню покрытые коростой руки. Потом, собравшись с силами, нырнул в своё прошлое, глубоко вздохнул и начал свой сказ.

– После того как ты, Архип Захарович, провалил нашу операцию, на тебя действительно были спущены все собаки. Сам виноват! Нечего было тебе Иосифа Виссарионовича за руки брать и выяснять, двойник он или настоящий. Мы с Судоплатовым тогда так и не выяснили, почему он в то утро сам приехал в Кремль, а двойника оставил на Ближней даче. Сталин должен был появиться в городе только к вечеру, к Торжественному приёму в Большом Кремлёвском дворце. Мало кто знал тогда, что по состоянию своего здоровья он не любил массовых мероприятий с большим скоплением народа, поэтому после сорок седьмого года посылал на них своего двойника, включая даже парады на Красной площади. А тут почему-то решил приехать сам? Но, к сожалению, мы об этом не знали.

К 1949 году Сталин перенёс два микроинсульта. После этого стало заметно, что он «немного» тронулся умом, удалился от государственных дел и засел за написание своей «Теории социализма». В тот период вся полнота власти была сконцентрирована в моих руках. В то же время я отдавал себе отчёт, что с таким положением дел ближайшие соратники вождя будут мириться только до момента его смерти. А дальше начнётся самая настоящая грызня за «трон», и кто победит в этой «войне», было не ясно. Поэтому я и придумал тогда эту трёхходовую комбинацию. На первом этапе я убирал с политической арены Сталина и всех собак вешал на американцев. На фоне этих событий для стабилизации законного правопорядка в стране я брал всю полноту власти в свои руки на вполне законных основаниях. Это был второй этап. Третий этап операции предполагал уничтожение внутрипартийных группировок, возглавляемых Хрущёвым и Маленковым, с последующим снятием их с занимаемых должностей. Самым весомым аргументом в этой борьбе должно было стать рассекречивание информации о совершённых ими преступлениях в период тридцатых-сороковых годов, в том числе и участие их в «тройках». Все они знали, или, по крайней мере, догадывались, что у меня на каждого из них было своё секретное досье, которое я кропотливо собирал последние пятнадцать лет. И если бы не ты со своим гуманизмом, то эта страна давно бы жила по-другому.

Как же я был тогда на тебя зол!!! Я дал команду «Живым не брать!» и не мог дождаться, когда тебя, говнюка, кинут к моим ногам. Но ты прошёл сквозь расставленные сети, как нож сквозь масло. Повезло тебе. Несказанно повезло!

Ну а мне пришлось ждать следующего случая. Такая возможность представилась только в конце февраля 1953 года, когда «Хозяина» хватил очередной удар. Чтобы на этот раз не испытывать судьбу, я решил организовать всё лично. Поручил нашей общей знакомой, Нелли Ивановне, подобрать соответствующий яд, который ни у кого не вызвал бы подозрения при вскрытии, и заставил её собственноручно сделать укол Сталину. За этот «героический» поступок я потом наградил её орденом Ленина…

Берия ненадолго замолчал, закрыл глаза, глубоко вздохнул и далее, как сомнамбула на исповеди, без эмоции в голосе продолжил своё повествование: