Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

Хотя Бадольо и утверждал, что действует в интересах народа, некоторые итальянцы возмутились. По их мнению, новый глава страны состряпал эти обвинения с той единственной целью, чтобы нанести превентивный удар по остаткам сторонников муссолиниевского режима, свести счеты со старыми врагами, а также устранить возможных соперников. Как бы то ни было, Бадольо хватило мужества отправить в Берлин жалобу на то, что в заговоре замешаны немцы. Риббентроп отреагировал немедленно – потребовал, чтобы Бадольо уточнил, что он имеет в виду, например, назвал имена и фамилии участников предполагаемого заговора. Это, в свою очередь, незамедлительно повлекло за собой публичное извинение со стороны Рафаэле Гварильи, министра иностранных дел Италии. Поговаривали, что за свою самодеятельность Бадольо удостоился резкого выговора от короля, который пришел в ярость, узнав, что глава правительства провоцирует нацистов какими-то невнятными обвинениями.

В расставленные Бадольо сети едва не попал граф Галеаццо Чиано, зять дуче и бывший министр иностранных дел. Хотя он и был женат на дочери Муссолини Эдде, на заседании Большого фашистского совета он проголосовал против Муссолини. После событий 25 июля он снял с себя министерские полномочия и старался не привлекать к себе излишнего внимания.

Сразу после государственного переворота раздались призывы к его аресту, однако Бадольо решил не предпринимать против Чиано никаких действий, выжидая удобный момент. Такой момент подвернулся вместе с заговором Каваллеро. Бадольо тотчас распорядился арестовать Чиано и отправить его на Понцу – тот самый остров в Средиземном море, на котором в начале августа держали Муссолини. И хотя Чиано не был напрямую связан с заговорщиками, ему ставилось в вину незаконное обогащение за время пребывания на посту министра иностранных дел. В любом случае Чиано не стал долго задерживаться в Италии, чтобы доказать безосновательность предъявленных ему обвинений.

Утром 27 августа он сам, его супруга и трое детей на немецком самолете вылетели в Германию. Эту операцию ловко провернул Герберт Капплер, полицейский атташе при посольстве Германии в Риме.

«Никто не мог взять в толк, – писала позднее Эдда, – почему Галеаццо Чиано бросил себя на съедение волкам, запросив политического убежища у Гитлера и его сообщников, которых он на протяжении нескольких месяцев открыто критиковал. Истина заключается в том, что нашим совместным решением было бежать из Рима в Испанию, потому что мы чувствовали, как кольцо сжимается вокруг нас все теснее».

Супруги Чиано полагали – наивно, как впоследствии оказалось, – что после короткого пребывания в Германии нацисты помогут им перебраться в Испанию.

Увы, как вспоминала впоследствии Эдда, короткая остановка затянулась. «Сначала мы считались “гостями” Гитлера, однако постепенно превратились в обыкновенных пленников». По ее словам, Галеаццо никогда не предполагал, что его похитят. «Наоборот, он угодил – а вместе с ним и я – в смертоносный капкан».

Впрочем, сам Чиано, которого нацисты считали предателем, был Гитлеру не так уж и важен. По словам Вильгельма Хеттля, офицера внешней разведки СС, который участвовал в составлении плана бегства супругов Чиано из Италии, куда важнее для него было сохранить гены дуче.

«Гитлер дал однозначно понять: что бы ни случилось, кровь Муссолини в жилах его внуков следует сохранить любой ценой во имя будущего». Так что по-настоящему Гитлера интересовали лишь внуки низложенного диктатора. Именно их он считал единственно важными членами семьи Чиано.

Глава 11. Высочайшая тюрьма в мире

Тайные приготовления на Гран-Сассо завершены.

Радиоперехват немцами итальянского сообщения

К концу августа тайная и опасная игра взаимного обмана, которую державы «оси» вели с 25 июля, достигла своего апогея. 27 августа генерал Кастеллано возвратился наконец из секретной поездки в Лиссабон. Его двухнедельная миссия в итоге обернулась колоссальной потерей времени. Так или иначе, союзники не намеревались ни «договариваться», ни посвящать в детали своих секретных планов вторжения итальянцев, чье подозрительное поведение во время так называемых переговоров вызвало немало вопросов.

В конце концов люди Эйзенхауэра в Лиссабоне, не мудрствуя лукаво, повторили требование о безоговорочной капитуляции и вручили Кастеллано несколько пунктов не подлежащих обсуждению условий прекращения военных действий, так называемые Краткие Условия, для подписания которых у итальянского генерала просто отсутствовали полномочия. Эта сокращенная версия соглашения о прекращении военных действий, задуманная как временная мера, предлагалась для ускорения достижения обеими сторонами договоренности. Эйзенхауэру, запланировавшему свое вторжение в материковую Италию на начало сентября, очень хотелось достичь взаимопонимания с итальянцами до начала наступления, уменьшив тем самым число противников с двух до одного.