Операция «Яростный полдень»

– Вы совершенно правы, Иштван, – подтвердил господин Иванов, – такой исход для нас был бы крайне желателен, потому что он сократит не только потери наших войск, но и ненужные жертвы самого венгерского народа.

– Ваши надежды напрасны, – покачал головой Хорти-младший, – мой отец настолько ненавидит и боится вас, русских, что ни за что не пойдет с вами даже на простой мир, а не то чтобы вступить с вами в союз. Вот если бы на вашем месте были англичане или американцы, тогда совсем другое дело…

– А вы, Иштван, тоже ненавидите и боитесь всех русских? – вкрадчиво спросил посланец русских из будущего.

Тот отвернулся к окну и пожал плечами.

– Пожалуй, уже нет, – глухо сказал он, – из моего нынешнего положения вы не кажетесь мне ни чрезмерно жестокими, ни ужасными. Будь я на месте своего отца – перед угрозой обстоятельств неодолимой силы предпочел бы выйти из этой войны, или, что лучше всего, и вовсе в нее не вступать. Но я – не отец, и не могу даже дать ему хороший совет, потому что я здесь, а он там – в Будапеште…

– Это, Иштван, совсем не проблема, – сказал господин Иванов. – Вернуть вас к отцу для нас так же просто, как и чихнуть. Вопрос только в том, хватит ли у вас на это храбрости, ведь если об этом узнают фанатичные сторонники Гитлера из партии господина Салаши или же сами немцы, то они постараются похитить вас или убить.

– Дело не в храбрости, – покачал головой Иштван Хорти, – был бы я трусом, то не стал бы военным летчиком. Дело в том, что я не верю, что вы способны отпустить меня просто так, без написания порочащих меня расписок или взятия заложников, а ни на что противное своей чести я не пойду даже под страхом смерти.

– Какие могут быть расписки кровью в таком деле, и какие заложники? – развел руками господин Иванов. – Или вы действуете в соответствии с тем, что говорит вам совесть – и добиваетесь успеха, или у вас ничего не получится, но и мы ничего не потеряем. В худшем случае у врага станет на одного старшего лейтенанта больше, а в лучшем – мы вместе спасем десятки, а может, сотни тысяч жизней и существенно улучшим послевоенную карму вашей страны. Понимаете?

– Понимаю, – кивнул Хорти-младший, – и после всего сказанного, пожалуй, готов дать вам согласие. Единственное, о чем хочу попросить: если меня убьют или схватят, позаботьтесь, пожалуйста, о моей жене и сыне, а также помогите фройляйн Паулине достичь того, к чему она стремится. Если бы не она, точнее, не то, как вы с ней поступили, я не был бы перед вами сейчас таким покладистым…

– Хорошо, Иштван, – кивнул посланец русских из будущего, – это я вам обещать могу, хотя надеюсь, что все кончится хорошо и вы со своей семьей будете жить долго и счастливо. Летчики, знаете ли, нужны не только на фронте. И вашу сиделку мы тоже возьмем на заметку. Если она не испортит о себе впечатление, то я обещаю помочь в претворении ее мечты в жизнь…

2 июля 1942 года, 23:05. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин;

Начальник генштаба генерал-лейтенант Александр Михайлович Василевский;

Главнокомандующий экспедиционными силами генерал-лейтенант Андрей Николаевич Матвеев;

Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов.

Вождь окинул взглядом карту, которую перед ним расстелили генералы, и удовлетворенно кивнул. Банатский выступ, образовавшийся в результате начальной фазы операции «Зенит», глубоко вонзился в позиции венгерской армии, угрожая адмиралу Хорти выходом на оперативный простор и ударом по беззащитной столице. Одновременно – пусть медленнее, но так же неудержимо – развивалось наступление правофланговой для Балканского фронта 2-й ударной армии генерала Горбатова и левофланговой для Румынского фронта 4-й ударной армии генерала Федюнинского. Если противником Горбатова в основном являлась горная местность Старых Планин (ибо на территории Сербии с ним воевать было некому), то войскам генерала Федюниского пришлось прорываться через сильные венгерские заслоны в Дунайской теснине Железные Ворота, а потом основными силами поворачивать на север, по горной дороге на Тимишоару.