Операция «Яростный полдень»

– Начало активных боевых действий на Донбассе будет означать конец украинской государственности, – сказал российский президент, – и в Киеве об этом знают. При этом уже нам известно, что участие стран НАТО и прочих украинских «доброжелателей» в судьбе этой территории не выйдет за рамки воплей в прессе и дипломатических демаршей. К горячей войне за эту глубоко второстепенную территорию они не готовы, и не будут готовы никогда. Тем более это нежелание усугубляет то, что начаться такая война должна не по их собственной воле и в удобный для них момент, а по инициативе украинского руководства, которое пересечет жирную красную черту, проведенную в том числе и Советом Безопасности ООН. Одно дело – навалиться толпой на раздираемую внутренними противоречиями Югославию, и совсем другое – иметь дело с готовой к драке Россией, правительство которой полностью поддержит ее народ.

– И вы думаете, что для ваших европейских и американских политиканов будет иметь хоть какое-то значение, кто в этой войне сделает первый выстрел? – с сомнением спросил Сталин. – Мы в этом, например, совершенно не уверены…

– Факт начала войны украинской стороной будет иметь значение для нашего собственного народа, – ответил российский президент. – Среди наших граждан абсолютное меньшинство является сторонниками немедленного вторжения на Украину и приведения ее к общероссийскому знаменателю, и в то же время подавляющее большинство поддержат ответный удар, следующий за попыткой наступления на республики Донбасса. Чтобы люди считали эту войну справедливой и освободительной, необходимо, чтобы инициатива начала боевых действий была отдана противоположной стороне. Наш народ устал от борьбы за счастье всего человечества, но все еще способен защитить «своих» в тот момент, когда им грозит уничтожение. Да и вы и сами это знаете на собственном опыте.

– Ну ладно, – немного подумав, сказал Сталин, – возможно, вы и правы. Поэтому, как бы нам ни хотелось оттянуть этот момент до окончательного разгрома Третьего Рейха, мы даем свое добро на принудительное открытие новых Врат в заранее оговоренном районе. Если вы считаете, что для вас будет наиболее выгодным разыграть эту партию, как говорится, «от обороны», мы не будем возражать, ибо войска для попытки прорыва фронта украинской армии требуется еще сконцентрировать, чего в данный момент не наблюдается. Время отреагировать в таком случае будет и у вас, и у нас. А теперь, товарищ Путин, скажите, как вы собираетесь решать украинскую коллизию в чисто правовом смысле? Ведь нетерпимо, когда части некогда единого Советского Союза вступают во враждебные вам союзы и проводят направленную против вас агрессивную политику.

– Эта проблема досталась нам в наследство от основателя советского государства товарища Ленина, которому вздумалось разделить единую и неделимую историческую Россию на пятнадцать союзных республик, – сказал российский президент. – Мы знаем, что вы лично возражали против такого раздела, но Старик с Иудушкой[18] вас буквально заклевали.

В ответ Сталин длинно выругался по-грузински, что считалось у него признаком чрезвычайного душевного волнения.

– Все верно, – сказал он, – но, если бы мы тогда возражали товарищу Ленину чуть-чуть сильнее или проживи он чуть-чуть подольше, сейчас бы мы с вами не разговаривали. Но, по счастью, товарищ Кондратий оказался быстрее аппаратных игр, а без поддержки Старика Идушка тут же превратился в пустое место. Впрочем, даже после того как они оба покинули политическую сцену, что-то изменить уже было невозможно, ибо любой резкий политический шаг в правильном направлении виделся товарищам из ЦК как отход от норм ленинской партийной жизни.

– Вот и у нас то же самое, – хмыкнул российский президент, – только вместо «партийных ленинских норм» имеет место «демократическое устройство общества», а вместо ЦК партии большевиков – коллективная элита, включающая в себя министров, губернаторов, депутатов, представителей крупной буржуазии, а также верхний слой, обслуживающей эту публику либеральной интеллигенции.