Операция «Перфект»

В доме пахнет чистотой и чем-то стерильным, вроде лимонного дезинфектанта, в узкой прихожей так темно, что Джим практически на ощупь пробирается следом за хозяйкой. Она указывает ему на открытую дверь слева и просит войти первым. Он оказывается в маленькой комнате, аккуратно прибранной и ярко освещенной, там нет ни стульев, ни картин на стенах, а только огромный книжный шкаф, на верху которого сидит гипсовый Будда.

– Садитесь, пожалуйста, – говорит Джиму психиатр и, слегка отставив одну ногу, мгновенно плюхается задом на пол – звук такой, словно кабина лифта рухнула вниз. Оказывается, шлепнулась она не на пол, а на подушку с фасолью и затычкой из полистерена.

– Вам помочь? – спрашивает она, поднимая на него глаза.

Джим тоже пытается осторожно сесть на такую же подушку, лежащую напротив седой дамы, но у него возникают сложности с ногами. Если он попробует скрестить ноги, как это сделала она, то, скорее всего, никогда больше не сможет ходить. Вытянув перед собой загипсованную ногу, он сгибает здоровую ногу в колене и пробует присесть на ней, но это ему не удается: нога подгибается, и он тоже с грохотом плюхается на пол, угодив, к счастью, прямо на подушку с фасолью. Теперь руки и ноги у него нелепо торчат в разные стороны, и он совсем не уверен, что впоследствии ему удастся снова подняться.

– Чем я могу помочь вам, Джим? – спрашивает психиатр.

Поскольку стул ему найти так и не удалось, он просто не знает, что на этот вопрос ответить. Он замечает, что на женщине зеленые носки. Но не ярко-зеленые, какие надела бы Айлин, а вполне приличные, приглушенных тонов.

– Ваши коллеги говорят, что вы стали жертвой жестокого преступления и, насколько я поняла, не хотите выдвигать против вашего обидчика никаких обвинений. Вот об этом, по-моему, и стоит поговорить.

– Это была п-п-просто с-с-с…

– Случайностей не бывает. Все случается по некой причине, и причина эта глубоко внутри нас. И нам с вами, Джим, сегодня нужно вытащить эту причину наружу. Я понимаю, вас это немного пугает, но я здесь именно для того, чтобы вам помочь. Я хочу, чтобы вы поняли: вы не одиноки. И эту трудную задачу мы с вами будем решать вместе. – Она слегка улыбается и, прищурившись, сообщает: – А у вас хорошая аура. Вы это знаете?

Джим признается, что про свою ауру ничего не знает. Но в данный момент его куда больше беспокоит здоровая нога – она совершенно затекла, и теперь ее колет, точно иголками.

– Почему вы заикаетесь?

Джим мгновенно краснеет, чувствуя, что жар заливает ему не только лицо, но и спину, плечи, руки. Женщина-психиатр терпеливо ждет ответа, но он не может ответить, в тишине слышится лишь ее слегка затрудненное дыхание.

– Насколько мне подсказывает опыт, – говорит она, – люди всегда начинают заикаться по какой-то причине. Какие чувства мешают вам говорить об этом? О чем вы не можете заставить себя рассказать?

Есть множество вещей, о которых Джим ни с кем говорить не может. Несмотря на то что в «Бесли Хилл» ему всячески старались помочь. Предлагали различные упражнения, помогающие сосредоточиться и пробудить мыслительную активность, давали всевозможные подсказки, помогавшие выговаривать разные слова. Он много раз пытался разговаривать перед зеркалом с собственным отражением. И старался воспринимать каждую фразу зрительно. И откашливаться пытался, чувствуя, что застрял на каком-то слове. Но ничего не помогало. Лечение электрошоком вряд ли могло вызвать подобные последствия – на этом сошлись все врачи. И Джим понимал, что они, должно быть, правы, они ведь профессионалы. Однако через какое-то время после последней «процедуры» его рот словно забыл, как артикулировать слова.

Впрочем, сейчас не время для воспоминаний. До него снова доносится голос женщины-психиатра. Она указывает на себя, сжимает кулаки и делает вид, что собирается его избить. Правда, получается у нее плоховато.

– Представьте себе, – говорит она, – что я и есть ваш обидчик. Что бы вы хотели мне сказать? Не бойтесь, говорите. Стыдиться тут нечего. Я спокойно выслушаю все, что угодно.

Но больше всего Джиму хочется сказать, что это был просто несчастный случай. А еще ему бы хотелось сказать: «Послушай меня, Айлин…»

– Джим, я женщина. И в своей работе опираюсь прежде всего на собственную интуицию. Вот я смотрю на вас и понимаю: это ведь был не просто несчастный случай, тут все гораздо сложнее.

Он медленно кивает. Лгать он не в состоянии.

– А почему вам так кажется? Почему вы считаете, что это слишком сложный вопрос?

Джим пытается сказать, что и сам толком этого не понимает.

И женщина-психиатр объявляет, что случай действительно сложный, ей трудно разобраться, и Джим должен ей помочь.

– Ваша обидчица наехала вам на ногу. Но задерживаться не стала. Мало того, насколько я знаю, вы даже крикнули ей, чтобы она поскорей уезжала. Вы не хотели, чтобы она вам помогла? Я права?

Джим пытается сказать «да», но даже это слово никак не выговаривается.