Операция «Престол»

Через несколько минут к погруженному в глубокую задумчивость Садовскому подошла жена.

— Что ты теперь о нём скажешь? — спросила она.

— Если все это на самом деле правда, — пожал тот плечами, — то нам очень повезло. Если же нет, — грустно усмехнулся он, — то об этом мы узнаем слишком поздно…

Глава VII

Генерал Москвин открыл папку с полученными из Берлина документами.

В них шла речь о совещании в начале февраля 1942 года в Главном имперском управлении безопасности, на котором был образован специальный орган и разработана под тем же кодовым наименованием операция «Цеппелин».

Говоря откровенно, Москвин ожидал этого, поскольку события на фронтах выдвигали совершенно новые задачи как перед немецкой армией, так и перед разведкой Германии.

После провала блицкрига всем стало ясно, что мечты немцев о «легкой прогулке» на Восток так и останутся мечтами и предстоит тяжелая и, что самое печальное, изнурительная борьба.

Провалилась надежда немцев и на то, что с началом войны русскй народ восстанет против Сталина.

Не учли немцы и несгибаемого духа русского народа, который ни одному врагу еще не удавалось сломить.

Да, были и предатели, и трусы, и малодушные, но в подавляющем большинстве своем солдаты стояли насмерть.

И теперь, когда всем было уже ясно, что ставка на блицкриг провалилась, что немецкая армия потерпела под Москвой сокрушительное поражение, а война будет длиться не один год, Гитлер усмотрел главную причину неудач в отсуствии информации о противнике и плохой подрывной работе в тылу русских.

А потому и устроил в декабре 1941 году самую настоящую головомойку руководителям спецслужб.

Можно было подумать, что фюрер забыл о том, как в В своей речи в рейхстаге 11 декабря 1941 года заявил о том, что, если бы даже заранее не было точно известно, какими силами располагает Россия на Восточном фронте, ход кампании, предвиденный им, подтвердил правильность действий.

Тем самым он как бы утверждал, что знает и высоко ценит свою разведку.

После чего польщенный Канарис сказал офицерам своего штаба:

— Ни одно государство, — сказал Канарис офицерам своего штаба, — не вступало в войну с такой полной информацией о противнике, какую мы имели о России…

Однако всего через две недели Гитлер изменил свое мнение о разведке, что лишний раз говорило о том, что диктаторы не могут ошибаться.

Тем не менее, фюрер был не совсем прав, и в поражении под Москвой были виноваты отнюдь не одни спецслужбы.

Другое дело, что, как теперь выяснялось, абвер и другие спецслужбы не имели точных и полных сведений о Красной армии, довольно скудная информация была у них о советском тыле.

Германское командование не имело ни малейшего представления об огромных усилиях противника по строительству новых предприятий на Урале и в Сибири, о мобилизации резервов.

Даже о дивизиях, переброшенных на Западный фронт с Дальнего Востока.

Когда части вермахта подошли вплотную к Москве, фюрер и его генералы были уверены, что Красная армия не сможет «восстать из пепла».

«К началу войны, — писал всего через 10 дней после нападения Германии на СССР начальник немецкого Генерального штаба генерал Гальдер в своем дневнике, — мы имели против себя около 200 дивизий.

Эти дивизии плохо вооружены и укомплектованы, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но как бы там ни было, эти дивизии есть.

И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину».

Конечно, определенная работа велась, и диверсионно-разведывательные группы и террористы-одиночки еще до начала военных действий создавали склады оружия, базы и площадки для парашютных десантов, устанавливали ориентиры для воздушных бомбардировок военных, промышленных и транспортных объектов.

Они вербовали сигнальщиков для целеуказаний авиации, организовывали антисоветские банды, совершали взрывы и поджоги, портили линии связи и отравляли источники воды.

Но всего этого оказалось мало.

Хорошо работала и русская контрравзедка, которая только за четыре дня с 18 по 22 июня 1941 года на одном минском направлении обезвредила 211 диверсионных групп и одиночных диверсантов-террористов.

В беседе с руководителями спецслужб тот самый Гитлер, который запрещал привлекать на службу русских, теперь выразил уверенность в том, что в России должна существовать оппозиция сталинскому режиму.

Более того, он приказал как можно быстрее ее выявить и поддерживать оружием и деньгами.

Остро ощущая дефицит информации о противнике, особенно после битвы под Москвой, нацисты решили значительно усилить разведку, в частности в тылу Красной армии.

Дабы исправить положение, начальник германской разведки адмирал Канарис и руководители Абвера-II полковники Лахузен и Штольц еще в июне сорок первого создали в местечке Сулевейк под Варшавой орган Вали-II, при котором имелись школы и курсы, где готовились соответствующие специалисты.

Понимая вполне законное недовольство Гитлера качеством информации об СССР, Канарис сделал ставку на массовую засылку агентов и так называемый «тотальный шпионаж».