Операция «Престол»

Для придания большей убедительности «всемогуществу» МОЦР для представителей Запада и русских монархистов велась дезинформация о том, что ярыми антибольшевиками являются видный деятель партии Пятаков, маршал Тухачевский, бывшие царские генералы Потапов, Свечин, полковник Шапошников и другие.

Сторонники реставрации монархии в России хорошо понимали, что без поддержки внутри страны их планы обречены на провал.

Поэтому они были внутренне готовы и сами искали возможности установить контакты с монархическим подпольем в РСФСР.

Советская контрразведка «учла» эти пожелания и сделала первый ход.

С целью внедрения в эмигрантские монархические группировки к сотрудничеству с ГПУ был привлечен дворянин по происхождению, ответственный работник Наркомата внешней торговли A. A. Якушев.

При выборе исполнителя на роль курьера между МОЦРом и монархической эмиграцией на Лубянке, вероятно, учли, что в характере русского дворянина важнейшая черта — это служение Отечеству.

По заданию ГПУ Якушев внедрился в эмигрантские монархические круги и установил постоянную связь с великим князем Николаем Николаевичем, председателем РОВСа П. Н. Врангелем и председателем Высшего монархического совета Н. Е. Марковым.

Формально МОЦР возглавлял хорошо известный в эмигрантских кругах, оставшийся в Советской России царский генерал A. M. Зайончковский.

Подлинный же «штаб» подпольной организации располагался на пятом этаже дома № 2 на Большой Лубянке.

В результате операции «Трест» к концу 1920-х годов ОГПУ удалось глубоко внедриться в эмигрантские военно-политические организации, контролировать активность РОВСа, своевременно пресекать диверсии и террористические акты на территории СССР.

Фактически активные действия советской контрразведки сорвала планы по развязыванию очередной кровавой авантюры в России.

«Резюмируя деятельность „Треста“ относительно эмиграции, — писал один из невольных участников операции В. В. Шульгин, — нужно признать, что Федоров-Якушев и компания, если верили Опперпуту, фантастически ловко многих из нас одурачили.

Но тут же надо признать и другое, что деятельность этой „легенды“ относительно русской эмиграции не была кровожадна.

На душе ее лежит гибель Сиднея Рейли и то, если верить Опперпуту, с некоторыми смягчающими обстоятельствами.

Из русской же эмиграции, насколько я знаю, не погиб никто.

„Трест“ аккуратно возвращал знатных и незнатных путешественников обратно в эмиграцию, находя, по-видимому, особое удовольствие в этом издевательстве над проницательностью доверчивых людей, которые летели, как бабочки на огонь, на немеркнущий огонь России…»

В результате действий чекистов была парализована не только террористическая, но, по существу, любая другая военная активность эмигрантских кругов, не потерявших надежд силой оружия свергнуть большевистский режим в России.

А это означало, что были спасены десятки, а может быть, и сотни тысяч жизней наших соотечественников.

— А что с ним было дальше? — неожиданно для самого себя спросил Алексей.

После небольшой паузы Судоплатов ответил:

— В конце 1937 года Джунковского арестовали. Весной следующего года специальная тройка НКВД приговорила его к смертной казни. В тот же день его расстреляли на Бутовском полигоне…

Алексей ничего не сказал, но всем было понятно, о чем он думает.

На несколько минут в команте воцарилось тяжелое молчание.

Конечно, ни Судоплатову, ни его помощнику не нравилось то, что творилось в стране в годы Большого террора.

Но им, сильным и смелым людям, не раз смотревшим смерти в глаза, не хотелось отделываться шаблонной и глупой фразой о том, что они ничего не могли сделать.

Могли!

И еще как могли!

Но ничего не сделали.

И уж, конечно, не такой благодарности ждали они человеку, столько сделавшему для становления советской контрразведки…

Да что там бывший шеф жандармов!

Пройдет совсем немного лет, и большевики по-своему, по-большевистки, отблагодарят сидевших сейчас в комнате людей.

Судоплатов после войны возглавлял отдел «Ф» и принимал активное участие в организации убийств епископа Теодора, Наума Самета, Александра Шумского, Соломона Михоэлса и других неугодных большевикам людей.

В 1950 году он стал начальником Бюро № 1 МГБ СССР по диверсионной работе за границей.

После смерти Сталина Судоплатов был назначен заместителем начальника ПГУ, занимавшемся разведкой за границей МВД, с затем начальником 9-го разведывательно-диверсионного отдела МВД СССР.

После ареста Берии отдел был расформирован, а 21 августа 1953 года генерал-лейтенант Судоплатов был арестован в собственном кабинете на Лубянке как «пособник Берии» по обвинению в заговоре.

Он симулировал помешательство и до 1958 года находился в Ленинградской специальной психиатрической больнице.

Но уже 12 сентября 1958 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его по «контрреволюционной» статье к 15 годам заключения «за активное пособничество изменнику Родины Берия в подготовке государственного переворота, производство опытов над людьми, похищения и многочисленные убийства».