Операция продолжается

— С глубоким прискорбием и большой болью, — говорит товарищ Суслов, — мы прощаемся сегодня с верным сыном большевистской партии, пламенным патриотом нашей великой Родины, доблестным полководцем Красной Армии — генералом армии Иваном Даниловичем Черняховским, погибшим на поле боя с немецко-фашистскими захватчиками. Наше государство и наш народ потеряли в лице Черняховского талантливого молодого полководца, завоевавшего всеобщую любовь своей беззаветной преданностью Родине, своим полководческим искусством, выдающейся воинской доблестью и героизмом. Товарищ Черняховский принадлежал к прославленной плеяде боевых руководителей Красной Армии, рожденных и выдвинутых советским строем…

Имя Черняховского известно всему миру и с уважением произносится всем прогрессивным человечеством. Друзья, близкие, знакомые — все, кто имел счастье общаться с товарищем Черняховским, потеряли в его лице человека большой душевной силы и красоты, подлинной человеческой теплоты и сердечности… Партии, народу, Родине отдавал Черняховский все свои силы, им он отдал и свою жизнь.

Память о Черняховском будет вечно жить в сердце народном!..

На траурном митинге выступили руководители партии и правительства Литовской ССР, боевые соратники полководца, представители трудящихся Вильнюса. Они дали торжественную клятву навечно сохранить память о полководце и довести до конца великое дело, за которое он боролся и погиб.

На огромной площади, где собралось около ста тысяч человек, воцарилась тишина. Низко склонились боевые знамена. Раздались гулкие залпы прощального артиллерийского салюта…

Глава пятая

ПАДЕНИЕ КРЕПОСТИ КЕНИГСБЕРГ

Весь мир облетела весть о гибели И. Д. Черняховского. Газеты многих стран наутро вышли с траурными сообщениями.

Это была тяжелая утрата для Красной Армии.

Командующим войсками 3-го Белорусского фронта был назначен Маршал Советского Союза А. М. Василевский. С целью обеспечения единого руководства по разгрому восточно-прусской группировки противника Ставка вновь переподчинила 3-му Белорусскому фронту 11-ю гвардейскую, 39-ю и 43-ю общевойсковые армии. Решение о последовательном разгроме группировок противника в хейльсбергском и кенигсбергском укрепленных районах оставалось в силе. Оперативное построение фронта теперь более соответствовало этой задаче. Усилия Черняховского по подготовке окончательного разгрома восточно-прусской группировки не пропали даром: войска рвались в бой, чтобы отомстить за любимого командующего, осуществить его замыслы.

Гитлеровское командование решило использовать гибель Черняховского, чтобы поправить положение на фронте. 19 февраля оно нанесло контрудар по соединениям 39-й армии с двух сходящихся направлений. В результате образовался коридор, соединивший гарнизон Кенигсберга с группировкой противника «Земланд».

Войска генерала Крылова вели боевые действия на своем участке с переменным успехом, готовясь к новому наступлению. Капитан Губкин, проводив командующего фронтом в последний путь, вернулся в свой батальон и готовился к новому штурму. Проверяя боеготовность артиллеристов приданного дивизиона, увидел, как заряжающий одного из расчетов писал мелом на снарядах: «Гитлеру — за Черняховского!» Комбат задержался.

— Откуда родом?

— Рядовой Карпухин, из Горького! — представился боец.

— Уверен, что твой подарок будет доставлен адресату?

— Уверен, товарищ капитан! Вся батарея поклялась, что ни один снаряд не пропадет даром.

Когда Губкин вернулся на свой НП, его вызвал к телефону Городовиков, прибывший из госпиталя.

— Не уберегли командующего…

— Не уберегли, — с горечью согласился капитан.

— Батальон готов отомстить за гибель Черняховского?

— Готов!

— Вот… Только что принесли приказ… Иван Данилович подписал, — после паузы вздохнул комдив. — Поздравляю с присвоением звания майора!

— Служу Советскому Союзу!

Наутро Губкин повел в атаку свои роты, усиленные танками и артиллерией. Батальон с ходу ворвался на окраину одного из важных опорных пунктов на южных подступах к Кенигсбергу. Здесь везде были видны следы работы нашей артиллерии. НП Губкина расположился у полуразрушенного дома: взрывом снаряда вырвало часть стены, сбросило черепичную крышу. Комбат, увлеченный наблюдением за уличным боем, не предполагал, что вражеский снайпер из противоположного дома взял его на прицел. Пуля попала в руку, комбат упал, поспешил отползти за стену. Рядом разорвался снаряд, осколками обожгло плечо, грудь…

Губкин прислушался к звукам боя: роты продвигались успешно, автоматные и пулеметные очереди отдалялись. Собрав все силы, попытался подняться, но полушубок успел примерзнуть к земле. Рядом в луже крови лежал командир минометной роты капитан Парскал. Губкин хотел крикнуть, но силы оставили его, он потерял сознание.