Операция "Рагнарек" (СИ)

- Если мы его разбудим, - заключила Брунгильда, - рассвет будет кровавым не только для нас. Ксавьер не зря с нами не пошел, у Всеотца даже сейчас есть власть над кланом, а, если он проснется, она возрастет в десятки раз. Трудно будет Гангрел противиться его воле, и на Ксавьера вся надежда. Может, Нетопырь сумеет их удержать, не допустить, чтобы Дикари превратились в безумных чудовищ, пожирающих все на своем пути.

- Не буди лихо, - остановил ее Норвик, - до этого не дойдет. За этим мы здесь.

Они приняли Дар, и кровь, горячая и чистая, наполнила их силой и отвагой. Покинув подгорное убежище, уже втроем направились к запечатанной черным льдом пещере. На гладкой поверхности узкими прорезями проступали печати, наложенные в незапамятные времена, задолго даже до земного рождения Брунгильды. Но Валькирия не раз бывала здесь, разглядывая печати, примеряясь к их силе, гадая над смыслом.

Прежде Валькирия мечтала о пробуждении Всеотца. Пророчества гласили, что с его возвращением откроются Врата Ночи, и долгожданный Рагнарек сметет с лица земли ложь и предательство. Пусть все они погибнут в этом бою, но Светлые Асы одержат в нем окончательную победу над силами Тьмы, в Мидгарде и Асгарде, Ванахейме и даже в Сумерках Хель. Ненавистный Локи, Отец Лжи, будет повержен, и Фенрир, его волчий отпрыск, падет от руки Видара.

В этой вере коренились и истоки вражды между Гангрел и Гару. И она же, порой, объединяла их. В то время как другие кланы строили свои теории на библейской истории проклятия Каина, Дикари поначалу помнили древние саги и следовали Пути Севера. Дети Одина и Дети Локи, Гангрел и Гару, как и те, в кого они верили, временами объединялись против общих врагов, но чаще с непримиримым упорством вели нескончаемую войну друг с другом.

Уже давно мало оставалось тех, кто помнил начало, как среди Волков, так и среди Дикарей. Но Брунгильда и ее Валькирии не оставляли надежды на древнее пророчество. До последнего времени. Теперь из Сестринства их осталось только три – сама Брунгильда, Ингрид и Сигрун. Та, что душой и телом продалась ненавистным Ассамитам. Впрочем, о Сигрун Брунгильда решила подумать потом. Сейчас пора было разобраться с Патриархом, узурпировавшим место Всеотца-Одина и долгие века стравливавших своих потомков по крови с Волками, другими кланами и со всем человечеством.

Брунгильда накрыла печати руками, разогревая ладони до тепла человеческого тела. Лед потек слезой, линии печатей оплыли и исказились, и стена, закрывавшая вход в пещеру, отошла в сторону, обнажая подгорную темноту, чернее самой ночи.

Лунный свет едва проникал в каменный мешок, и спутники зажгли принесенные с собой смолистые факелы. По грубо обтесанным стенам серебряными жилами поблескивал иней, неровный пол был усыпан каменной крошкой. Здесь пахло холодом, и смертью, и мертвой кровью. Патриарх лежал прямо на грязном полу, его иссохшее, почерневшее тело, покрытое трещинками морщин, казалось изваянным из камня.

Норвик нетерпеливо шагнул вперед и неожиданным замахом сорвал топор с плеча, ударил по тонкой шее. Ничего. Лезвие отскочило, как от гранитной статуи. Хорошо, хоть зазубрин не осталось на доброй стали.

- Эгиль, я тебя убью, - прошипела Брунгильда, - если бы это было возможно, я бы сделала это еще вчера. Твое счастье, что он не проснулся.

- Попытаться стоило, - виновато улыбнулся Норвик, - как я понимаю, кол в сердце ему тоже не вобьешь?

- Его даже огонь не возьмет, - покачала головой Валькирия, - а еще он нас слышит. И прямо сейчас ищет способ избавиться от незваных гостей, назойливых как мухи.

Словно в ответ ее словам издалека донесся волчий вой. Тягучий, голодный. Звук быстро приближался, и Ингрид выглянула наружу.

- Это варги!

Варгами на Севере называли волков, одержимых чьей-то злой волей. Шаманы, вёльвы, годи – многие здесь умели навести морок на опасного зверя, натравив его на своих врагов. Но на этот раз Ингрид ошиблась.

- Что это? – спросил выглянувший из пещеры Норвик, глядя на свору – десяток, не меньше, - приближающихся зверей, мертвенно-белых, ростом ему по грудь, с пылающими алым огнем глазами.

- Гули, - с ненавистью в голосе ответила Брунгильда, - похоже, их прикормили кровью Всеотца. Мы еще увидим, кто. Но сейчас…

Договорить она не успела, гигантские волки уже домчались до входа в пещеру, с грозным рычанием набросившись на пришельцев. Сверкнул топор, и Норвик открыл счет, вонзив полумесяц лезвия в горло волка, широкой дугой разбрызгивая кровь.

Брунгильда зарычала, острые когти полоснули по глазам второй твари, заставив ее закружиться на месте с диким воем. Ингрид прикончила волка длинным охотничьим ножом, гадюкой вырвавшимся из поясных ножен.