Операция "Рагнарёк" (СИ)

— А я уверен, — отрезал Вандервейден ледяным голосом, — Наши оппоненты предлагают вам вашу жизнь. Я собираюсь предложить вам контрольный пакет «Сансэт лимитед» и вашу жизнь в придачу. Прямая выгода, Питер.

Питер поперхнулся пивом, и оно полилось через нос, смывая с лица остатки респектабельности и солидности. Картер терпеливо ждал, пока он прокашляется.

— Что случилось с вашим прежним контактом, Картер? – тихо спросил Питер. – Вы делали ему точно такое же предложение?

— Несчастный случай, — пожал плечами Вандервейден, — от них, знаете ли, никто не застрахован.

Его предыдущий контакт, человек, чьи связи в верхах далеко превосходили возможности Питера, всего два дня назад был найден в туалете ресторана с перерезанным горлом. Картеру пришлось действовать быстро и грязно. На встречу в костюме Джона Старбака, а так же в его теле и с его лицом, явился представитель Клана Ассамитов, и Вандервейден уже успел наговорить лишнего, когда ментальное сканирование, просто по привычке запущенное в самом начале разговора, все-таки дало результат, пробив защиту самозванца. Куда и как давно подевался истинный Старбак, для Картера так и осталось загадкой, поэтому всю это историю действительно можно было считать несчастным случаем.

После него Принц и усилил меры безопасности при встрече со следующим по списку влиятельным лицом.

— Видимо, выбора у меня нет, — вздохнул Питер, — я передам проект наверх. Но должен предупредить, аргументы в пользу нового закона, даже в случае, что дело дойдет до слушаний, недостаточно убедительны.

— А видеозапись попытки путча? – нахмурился Вандервейден.

— Ее, скорее всего, объявят государственной тайной, опасной для публичного распространения. Если дело дойдет до референдума, этот козырь так и останется в рукаве. Надо бы подстраховаться, Картер. Народу нужны сильные эмоции, сухие цифры на него впечатления не произведут.

— У вас есть только возражения, Питер, — презрительно усмехнулся Принц, — или предложения тоже?

— Надо бы организовать утечку информации в прессу. Ваш боевик не годится, Картер, его показ на телевидении объявят государственной изменой. Я думаю, что головы, которые в таком случае полетят, вам еще пригодятся.

Картер согласно кивнул.

— Я подумаю, что с этим можно сделать, Питер.

— Хорошо. Только, пожалуйста, поторопитесь, Картер. Сессия не за горами, и моя жизнь снова будет стоить дороже этого дерьмового пива только после того, как все тайное, наконец, станет явным.

— Вы навели меня на хорошую мысль, Питер, — усмехнулся Вандервейден, — за пиво плачу я.

***

Пашек брезгливо поморщился.

Он всегда считал себя консерватором и хранителем традиций. Но все должно иметь свои пределы, в особенности дурной вкус и дешевые театральные эффекты. В подземелье Кафедрального собора — промозглая сырость и угольно-черная тьма, тихое шуршание невидимой паутины под громадными волосатыми лапами гулей-пауков. От низкого сводчатого потолка отдавалось эхо просачивающейся сквозь кладку ржавой воды, пахнущей старой кровью, но голоса звучали приглушенно, словно утопая во влажной вате.

Учитывая, что «древнему» готическому зданию, на самом деле лишь недавно стукнуло полвека, по мнению Ярослава, от средневековой мрачности вполне можно было отказаться в пользу комфорта и современного дизайна.

— Ты бы хоть свечу зажег, Полонья, если уж на электричестве экономишь, — с отвращением в голосе произнес Пашек, — я и в темноте тебя прекрасно могу разглядеть.

Архиепископ выдал пару старинных каталонских ругательств, за каждое из которых любой филолог, специализирующийся на Испании времен Реконкисты, с готовностью отдал бы годовое жалование, и оранжевый свет свечи заплясал на его обожженном солнцем лице, окрашивая кожу в тон сырого мяса.

Екатерина торопливо подняла опущенный шарф. Оба собеседника видели ее не только с открытым лицом, но и раздетой догола, и ей еще повезло, что не с содранной кожей, поскольку возлежала она в этот момент не на ложе любви, а на пыточном столе. Ей горько подумалось, что такой опыт, пусть и полученный с разницей в век, почти единственное, что есть у них общего.

Но Бруха ошиблась.

Застарелая ненависть ядовитой пеной бурлила на поверхности котла, вырываясь то взаимными оскорблениями, то сведением давних счетов. Но кипевшее в нем варево медленно, но верно, соединяло разнородные интересы Камарильи и Шабаша в густую похлебку еще недавно немыслимого союза.

— Пастухи могут объединиться с волками, — заявил Ярослав, — чтобы их не загнали на бойню вместе со скотом. Эти безумцы летят навстречу Окончательной Смерти на крыльях ночи. И нас пытаются за собой утянуть.

— Они надеются получить прощение старых грехов, — напомнила Екатерина, — и начать с чистого листа.

— Они собираются сдаться на милость Скота! – в бешенстве заорал Доминго. – Принять их законы и их правосудие!