Операция "Рагнарёк" (СИ)

В Подгорных чертогах было светло, как днем, от многочисленных смолистых факелов. Под высоким потолком Тронного Зала сияла кованая люстра в тысячу свечей, зажженных к приходу гостей. Радсвинн, сын Нипинга, сына Регина из Дома Модсогнира восседал на троне, вырубленном из живого гранита в незапамятные времена и отполированного до блеска на сиденье и подлокотниках десятками Подгорных Королей. Мужская линия не прерывалась никогда, и Радсвинн, в чьих жилах текла кровь Первого Цверга, с гордостью исполнял свой долг перед подземным народом.

На короле была простая кольчуга, легкий полушлем с ободом, украшенным бериллами и опалами, не слишком-то напоминал корону, но разложенная на коленях серебряная борода и грозный взгляд черных глаз из-под седых кустистых бровей придавали ему поистине царственный вид.

Гости – рыжебородый гигант Кнут Олсен, сельский староста Мемурубу, одетый в красную парку и горные ботинки, и сероглазый темноволосый Ши с рублеными чертами лица – Конунг Дома Скатах, Сигурд Стойкий, в вороненом панцире и плаще с собольим подбоем – сидели на простых деревянных табуретах. Здесь, под горой, дерево ценилось дороже золота, и предоставленные гостям драгоценные сиденья были знаком уважения и гостеприимства.

Олсен хмурился, рассказывая, как пытался обратиться сначала к властям фюльке, а, когда там его подняли на смех, то добрался даже в Осло. Но сельского старосту ни до одного облеченного реальной властью чиновника так и не допустили. Зато в соседних поселках даже фотографии смотреть не стали, поверили на слово. Олсен и за пределами Мемурубу славился прямотой и честностью, а так же стойкой гражданской позицией, до последнего отстаивая интересы лесорубов и фермеров в конфликтах с экспортерами леса и прочими представителями большого бизнеса. В результате ближайшие коммуны спешно занялись организацией отрядов самообороны, а Кнут, избранный на тинге херсиром, отправился в горы, договариваться с подгорным народом о взаимопомощи, а заодно и о торговом сотрудничестве.

Дарин, Строр и Харис, сидящие рядом на каменной скамье в знак признания их заслуги в заключении столь неожиданного и сулящего немалые выгоды союза, довольно усмехались, глядя, как старый Радсвинн торгуется за каждое бревнышко, за каждую лисью шкуру, скупо отмеривая золото и драгоценные камни из подгорной сокровищницы. Обрушение финансового рынка человеческой цивилизации в планы Подгорного Короля совершенно не входило.

В мастерских и кузнях мастера-цверги уже разобрали на мелкие детали принесенную Олсеном двустволку. Впрочем, сам Кнут предостерег их от слишком торопливо налаженного массового производства, посоветовав дождаться возможности скопировать более современные образцы, подогнав габариты под малый рост цвергов.

Сигурд пробовал было возражать, заявляя, что орки – Зло древнее, и честь требует сражаться с ними дедовскими методами. Но под саркастическими взглядами Радсвинна и Олсена слегка стушевался, и объявил, что его подданные за пределами Грезы тоже сменят топоры и мечи на что-нибудь более эффективное.

— В любом случае, орков бить – честь невеликая, — пояснил он свое решение, — но дело нужное.

— Вот-вот, — с усмешкой добавил Кнут, — тараканов, конечно, можно и башмаком по счету давить, но дихлофосом травить сподручнее.

Радсвинн молча наблюдал, как увлеченные обсуждением стратегии и тактики совместных действий гости спорят и соглашаются, недоумевают и восхищаются, негодуют и радуются. И думал о том, что орки появились как нельзя вовремя. И новый союз будет не только заключен, но и скреплен боевым братством и единым духом к тому неотвратимо грядущему дню, когда откроются Врата Ночи.

***

Ксюша и Балла выбрались из кабины грузовика на полпути между рынком и мебельной фабрикой. Деккиро уже вторую неделю пропадал в городе, обучая местных рабочих тонкостям работы с деревом, и девушки решили воспользоваться попуткой, загруженной кадками с душистым таежным медом и ящиками с малиной, чтобы навестить его.

— Ты обещала с Нёкки поговорить, — напомнил ей водитель.

— Угу, — кивнула Ксюша и почему-то смутилась.

История любви вихрастого племянника бабы Кати, Кольки, и шаловливой дриады многим ее городским приятелям показалась бы смешной. Девушка и сама чуть не расхохоталась, когда парень, краснея и заикаясь, притащился к ней с рассказом о своей беде. Ксюшу он выбрал в наперсницы за городское образование и нетривиальное мышление. Местные девахи его просто со свету бы сжили насмешками.

На субботних танцах Колька не сводил глаз с тоненькой зеленоволосой девушки в тунике из глянцевых листьев. И танцевала она всем на зависть, с томительной грацией, с воздушной легкостью. И пахла лесными цветами и свежей листвой. И целовалась самозабвенно, нашептывая в покрасневшее ухо словно вышедшие из старинной сказки слова…

Вот только дриады, все до единой, были девушками. И рождалась новая дриада только с рождением дерева, да и то, далеко не каждого. Жила его жизнью, питалась его соками, помогая расти выше и сильнее других деревьев. Вместе с деревом и умирала.