Операция «Трест». Шпионский маршрут Москва – Берлин – Париж

«Когда Савинков и я сидели около лавки, ко мне привели грязного 16-летнего красноармейца мои смеющиеся над ним добровольцы. Он от страха заливался горькими слезами. Среди приведших его был мой большой приятель и друг по коммерческому училищу Л. Ш., который сказал: “Господин командир (чинов у нас тогда не было, обращались по должности), разрешите этого парнишку отшлепать. Он убежал от матери и поступил в красные добровольцы”. Я ему разрешил, так как хорошо знал, что доброволец Л. Ш. ничего страшного парнишке не сделает. Он скомандовал красному вояке снять штаны и лечь на бревно и дал ему несколько шлепков, приговаривая: “Не бегай от матери, не ходи в красные добровольцы!” И добавил: “Вставай и иди к своим и скажи, что мы никого не расстреливаем”. Красный вояка, застегивая на ходу пуговицы штанов, быстро побежал к бронепоезду, крича: “Никому ничего не скажу!” – и скрылся за плетнями огородов.

Наблюдавший эту картину Савинков, обращаясь ко мне, сказал: “Эх, Василий Осипович, добрый вы человек – что вы с ними цацкаетесь? Расстрелять эту сволочь, да и дело с концом. Ведь попадись мы с вами к этим молодчикам, они ремнями содрали бы с нас кожу. Я только что бежал от них и видел, что они делали с пленными”».

* * *

Душа поэта суровой воинской дисциплины долго выдержать не смогла. При первом же удобном случае Савинков перебрался в Омск, где вошел в состав Сибирского правительства. Многие склонны считать, что именно он был истинным вдохновителем переворота, благодаря которому адмирал Колчак пришел к власти. В самом деле, почерк узнаваем, жаль лишь, что документально это не подтверждено. Но даже если это действительно было так, то Савинков жестоко просчитался. Александр Васильевич Колчак не очень-то жаловал несостоявшегося цареубийцу и предпочел при первом же удобном случае избавиться от него. Савинков потом всем рассказывал, что Верховный правитель России не захотел быть в тени популярного лидера. Это чепуха. Никаким большим авторитетом бывший террорист в войсках Восточного фронта не пользовался. Более того, многие офицеры армии Колчака не скрывали своего желания повесить Савинкова, как только представится хороший повод. Не знать этого он не мог. Поэтому и воспринял свое назначение зарубежным представителем Колчака с удовольствием и явным облегчением. За короткий срок он успел перезнакомиться со всеми европейскими лидерами, агитируя их помогать добровольцам, иначе красная вакханалия доберется и до Старого Света. Особо дружеские отношения у него сложились с военным министром Великобритании сэром Уинстоном Черчиллем, который и спустя годы будет с теплотой вспоминать о мистере Савинкове:

«Манеры его были одновременно непринужденными и исполненными достоинства; за свободной и учтивой речью чувствовалось холодное, но не мертвящее внутреннее спокойствие; все это говорило о том, что я нахожусь в присутствии человека незаурядного, в тайниках личности которого волевой импульс соседствовал с сильным чувством самообладания. Я ощущал силу и обаяние его личности».