Операция «Цитадель»

– Судя по всему, местные мифотворцы из контрразведки и на этот раз постарались.

– А ну-ка, Родль, подставьте его рожу под юпитеры славы еще раз.

– Не откажу себе в удовольствии.

Гауптштурмфюрер вновь запрокинул голову венгерского контрразведчика и выжидающе уставился на шефа.

– У вас действительно гуляет легенда о том, будто вместо себя Скорцени посылает на операции двойников?

Капитан молчал.

– Он что, не понимает по-немецки? – удивленно поинтересовался «первый диверсант империи» у Шторренна.

– Не хуже, чем по-чешски, – щелкнул каблуками гестаповец. – Установлено абсолютно точно. Слушай ты, цыганский ублюдок! – ринулся он на венгра.

– Стоп, стоп, Шторренн! – упредил его удар Скорцени. – Мне известно, что вы большой почитатель рукопашных… Но сейчас не время. Так, может, мне перейти на венгерский, а, капитан Галаши? – Скорцени и в самом деле перешел на язык древних угров, который давался ему с таким же трудом, что и чешский, если бы только он окончательно научился различать эти два языка.

– Да, таковой была одна из версий, – почти простонал Галаши после того, как, накрутив волосы венгра на пальцы, Родль буквально ввинтился костяшками ему в темя.

– Вот видите, Шторренн, вы опять не правы, – почти искренне возмутился Скорцени, – оказывается, господин Галаши прекрасно владеет немецким. Причем получше, чем мы с вами, неотесанные австрийцы.

Еще не успевший привыкнуть к психологическим провокациям Скорцени, Шторренн удивленно уставился сначала на штурмбаннфюрера, затем на Родля. При этом он поворачивал не голову и даже не корпус, а вертелся всем туловищем, смещая и ноги, словно заводной манекен. Однако Скорцени, как и Родль, прекрасно помнил, что никакой Шторренн не австриец, поэтому не обращал на него внимания.

– И кого же вы обнаружили, капитан? Самого Скорцени? Его двойника? Поделитесь тайной.

– Пока нет, – губы Галаши распухли так, что и по-венгерски он способен был изъясняться разве что с неизгладимым турецким акцентом.

– Что «пока нет»?

– Пока не выяснили.

– Кто же тогда перед вами, дьявол вас расстреляй?!

Гольвег чуть отпустил волосы венгра, чтобы тот мог спокойно взглянуть на того, кого столь упорно выслеживал.

– Не знаю. Хочется верить, что Скорцени.

– А чем, собственно, не нравится вам Скорцени? Офицер из армии ближайших союзников. Величайший почитатель токайских вин и венгерских мелодий. Почему вдруг такая охота на него? Слушаю вас, капитан, слушаю, – угрожающе наклонился к нему штурмбаннфюрер. – У меня нет времени вытягивать из вас по слову. А если уж я прибегаю к этому, то вытягиваю вместе с жилами и ногтями. Такой, знаете ли, получается побочный эффект.

Капитан промычал что-то невнятное.

– Вы получили приказ убить Скорцени?

– Нет, что вы! – испуганно повертел головой Галаши. – Ни в коем случае. Всего лишь выяснить, почему он вдруг появился в Будапеште. Под чужим именем. В гражданском. И он ли это на самом деле.

– Кому-то из вашего руководства пригрезилось нечто подобное операции на вершине Абруццо?

– Вот это верно. Мы прекрасно знаем обо всем том, что происходило – не без вашей помощи – и в Австрии, и в Италии. И даже просочились сведения о том, что будто бы готовилась операция по похищению Папы Римского.

– Вот это уж из библейских преданий, – спокойно возразил Скорцени. – Родль, вы слышали нечто подобное? Вам вообще могло прийти такое в голову?

– Господь с вами, господин штурмбаннфюрер! – охотно включился адъютант в традиционный «эсэс-спектакль в постановке Скорцени». – Я бы скорее принял муки Христа, чем решился допустить, что кто-либо из офицеров СД осмелился бы поднять руку на самого Папу.

– Внемлите, капитан, внемлите! Только что вы слышали голос истинного христианина. Разве можно затевать подобную операцию с людьми, для которых превыше всего в этой жизни – Бог, затем Папа Римский, и только потом уже – их непосредственный начальник, хотя понятно, что все должно быть наоборот? Да и то лишь до тех пор, пока это не противоречит их боголюбивым устремлениям. Вы хотите СД поссорить с Ватиканом? Господь вам этого не простит, капитан.

Скорцени произнес это настолько вдумчиво и рассудительно, что венгр постарался пошире раскрыть припухшие веки, дабы убедиться, что Скорцени действительно не шутит и не издевается над ним.

Заметив его усилия, Родль победно ухмыльнулся. В такие минуты он всегда поневоле гордился своим шефом. Это умение Скорцени убеждать и перевоплощаться, а, перевоплотившись, играть так, что позавидовал бы любой самый талантливый артист… А этот непревзойденный диверсионный кураж в стиле Скорцени!

– Возможно, предположения относительно папы – всего лишь слухи… – откровенно смутился венгр, не понимая, почему для Скорцени так важно откреститься от операции по похищению Папы. Причем откреститься здесь, перед человеком почти обреченным. Ему и в голову не могло прийти, что в ходе каждого из таких допросов Скорцени отрабатывал психологические приемы давления на врагов рейха, совершенствуя при этом свое актерское мастерство.