Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию

Посол Брюг[ге]ман имел даже намерение с немногими только из людей отправиться в путь из Астрахани, а своего коллегу с другими оставить позади; для этого уже делались приготовления. Однако Алексей Савинович, с которым он об этом посовещался, отсоветовал ему поступить так. Он же и выдал это предположение, увещевая нас быть очень осторожными, так как предприятие нашего посла немногим лучше поступка Русселя, французского посла, который вероломно оклеветал своего коллегу маркиза перед патриархом в Москве, предал его и довел до Сибири. Об этом рассказано выше. На это намерение намекают и последние стихи оды, которую один из нас написал на план города Астрахани:

На Волге, Астрахань, пред нами ты предстала!Страна нагаев здесь вокруг тебя лежала.Столицей ты была татар нагайских встарь,

Теперь твой властелин Москвы великий царь.Хоть ты не велика, но торг тебя прославилИ дальних множество племен к тебе направили.Снаружи ты пышна как Иерусалим,Внутри же Вифлеем с тобой едва сравним.

Грань лучших двух частей вселенной здесь проходит,И, в Астрахань явясь, всяк в обе разом входит.Он руку может здесь Европе протянутьИ, повернувшись, вновь на Азию взглянуть.

О нимфы Ра-реки, нас беды здесь пугали,Где вы в струях воды вкруг Долгого ^[322] играли,Но роковой стреле нас поразить не далГосподь. У вас в струях удар ее   пропал.

После этого сообщения Алексей Савинович попрощался с нами и направился в дорогу к Москве. Когда он, однако, в Москве получил от своих друзей письма, в которых говорилось, что ради различных, совершенных в Персии непростительных проступков, его немилостиво встретят, он из малодушия принял яду и умер ^[323]

.

25 июля в Астрахань прибыл московитский караван из Москвы. При нем находился и немец Андрей Рейснер, желавший идти с княжеским рекомендательным письмом к шаху персидскому. С ним Брюг[ге]ман втайне вел секретные беседы и совещания, закончившиеся тем, что Рейснер по каким-то причинам согласился ехать не вперед, а назад, а именно в Голштинию, до нашего посольства, чтобы там постараться устроить дела согласно с их планами.

1 августа русские совершили в Астрахани большое торжество, начав его с многократных салютов из пушек и полукартаульных ^[324] орудий. Это было сделано потому, что в этот день в 1554 г. город был взят у нагайских татар.

В этот день 2 казака, смелые гости, доставили от Алексея, встреченного ими по дороге, письмо на имя послов. Они без стеснения говорили: они уже отваживались отнимать добычу у многих наций, и намерены попробовать то же и с немцами. Нашим орудиям они не придавали большого значения, говоря, что несчастие лишь для того, в кого ядро попадет, другие же остаются невредимыми. [Они говорили еще: ] они слышали, что у нас на корабле есть и ящики со взрывчатыми веществами, при помощи которых можно взорвать людей; они, правда, не понимают, в чем тут дело, но их братья и этому не придают большого значения. Все они люди, заслужившие виселицу и колесованы; если им удастся взять хорошую добычу, то они будут рады, если же они пострадают при этом, то нужно принять в соображение, что они все равно были бы осуждены на смерть.

6 августа персидский посол Имамкули-султан, которого мы как здесь, так и в других местах долго поджидали, прибыл под Астрахань и на следующий день был приведен в город русскими.

11 того же месяца умер один из наших стольников Генрих Кребс из Гамбурга от дизентерии; 13 того же месяца мы его с обычными церемониями похоронили на армянском кладбище.

6 сентября станица или караван русских и татар, [общество из 200 человек] отправилось отсюда сушей в Москву; сюда присоединился и Андрей Рейснер с некоторыми из своих и наших людей и лошадьми послов. Мы собрались следовать за ними водой, купили две больших лодки, каждую в 12 сажен длиной и 2 1/2 шириной. Они стоили в готовом виде до 600 рейхсталеров; для каждой послы наняли 30 рабочих для гребли; из них каждый от Астрахани до Казани получил 6 рублей или 12 рейхсталеров.