Оппенгеймер. Альтернатива

Оппенгеймер и все остальные вышли наружу; в бункере остался лишь один человек, дежурящий около рубильника экстренной отмены. Гровз, Теллер, Фейнман и Ферми – тот самый Итальянский штурман, в прошлом году переехавший в Лос-Аламос из Чикаго, – рассыпались среди целой толпы народа по трем наблюдательным пунктам. Генерал решительно приказал ведущим ученым рассредоточиться, чтобы, если что-то пойдет не так, по крайней мере хоть некоторые из них могли уцелеть.

В 5:29:50 – оставалось всего десять секунд – прозвучал заключительный сигнал гонга, восточного музыкального инструмента, извещающего о скором триумфе Америки. Оппи достал из кармана сварочный светофильтр затемненностью в 10 DIN. «Пять!» – произнес мужской голос из репродуктора трансляции. «Четыре!» У Оппи перехватило дыхание – «Три!» – зато сердце так заколотилось, что, кажется, сотрясало все тело. «Два!» Он поднял черное, с янтарным отливом, стекло, в котором его голубые глаза отражались зелеными – «Один!» – такими же зелеными, понял он, какими были глаза Джин Тэтлок.

Свет! Яростный. Чистый. Слепящий.

Жестокая, невыносимая даже в первое мгновение яркость продолжала усиливаться. Безмолвный свет, святой свет – в нем пока нет ни звука, но есть сила, какой никто на Земле никогда прежде не испытывал. Впервые люди делали то, что ранее удавалось только самим звездам, преобразующим материю непосредственно в энергию, и формула Эйнштейна E=mc ²

превратилась из простой формулы из учебника в разрушительное оружие.

Купол ослепительного света рос и рос; Оппи прикинул, что его диаметр равен миле, потом двум, а потом уже и трем. И цвет, сначала чисто-белый, сделался желтым, потом сменился какофоническим месивом цветных разводов, но затем стал актинично пурпурным и походил на сияющий синяк на небосводе.

И затем свет начал подниматься – Бог свидетель, именно так оно и было! – полусфера поднималась на гигантском стебле все выше и выше, ад встречался с раем. Оппи не ожидал такого, да и никто не ожидал. Для всего мира это выглядело как раскаленный зонтик, огненный гриб высотой в несколько миль.

И, наконец, оглушительный треск, это до них донесся звук взрыва. Руки взлетели к ушам; глаза, приспособившиеся было к яркости за светозащитным стеклом, непроизвольно сощурились от мощного звука. Оппи точно знал расстояние до точки взрыва и прикинул, через какое время услышит его: прошло ровно двадцать пять секунд с нулевой отсечки времени, но ему показалось, что цветовая феерия продолжалась много минут.

А следом пришла обжигающая воздушная волна от взрыва. Роберт каким-то чудом умудрился удержаться на ногах, а вот стоявшего рядом с ним более крупного и массивного Кисти вихрь повалил на землю; правда, он сразу же смог подняться и вернуться к своему боссу.

– Вы должны мне десять долларов! – проорал он и хлопнул Оппи по спине. Широкая улыбка темной щелью прорезала темный овал, которым представлялась сейчас его голова с чуть прикрытым остатками волос лысеющим черепом.

Оппи вынул бумажник и обнаружил, что там пусто.

– Вам придется подождать! – крикнул он в ответ.

К ним, преодолевая ветер, пробился кто-то еще. Это оказался Кен Бейнбридж, директор испытательного полигона с тонкими плотно сжатыми губами, из-за чего его рот ассоциировался со змеей.

– Теперь мы все настоящие сукины дети! – проорал он, перекрикивая рокот.

Да, подумал Оппи. Иначе нас и не назовешь. Мы изменили мир, выиграли войну и поставили веху во времени: огромное прошлое было лишь прологом; все, что будет после этого мгновения, принадлежит новой эпохе, новому периоду, новой эре. Предыдущие эпохи именовались в честь все более совершенной животной жизни, возникавшей в палеозое, мезозое, кайнозое. А вот для новой эпохи отличительной чертой станет не ничем не сдерживаемая биология, а управляемое опустошение.

Толпа вокруг ликовала. Он знал, что каждый хочет поговорить с ним, пожать руку, поздравить, поделиться своими мыслями. Но ему был необходим момент покоя, поскольку перед ним оружие, способное положить конец любой войне, продолжало штурмовать само небо. Оппи отступил в сторону, двигаясь боком, не сводя глаз, больше не нуждавшихся в защитном стекле, с огромного выпуклого феномена.

Отныне…

Поистине дьявольская штука! Оппи все еще видел сохранившееся в сетчатке остаточное изображение, но в его сознании под светящимся облаком лежал призрачный город с центром на нулевой отметке, который перестает существовать, превращается в ничто.

Отныне я…

Начальное образование, которое Роберт получил в Школе этической культуры Феликса Адлера – абстрактное стало конкретным, философское направление воплотилось в реальность из камня и известкового раствора, – возвысило его мышление, а индуистский мистицизм даровал прозрения, которые разделял мало кто из его западных современников.

Отныне я есмь Смерть…