Оппенгеймер. Альтернатива

Фон Нейман одновременно с Лео, в 1920-х годах, жил в Берлине. Знакомые часто называли его Повесой Джонни за пристрастие к шумным вечеринкам. В ИПИ он работал с 1933 года; сюда он попал почти сразу же после того, как сбежал от стремительно росших при Гитлере в Германии антисемитских настроений (сначала он попытался формально принять католицизм, но очень быстро убедился в том, что это нисколько не помогает). В 1943 году он на некоторое время уехал в Лос-Аламос, чтобы помогать Оппенгеймеру, но в основном его работа в военное время была связана с ЭНИАКом, первой в мире электронно-вычислительной машиной, находившейся в университете Пенсильвании.

– В ходе первой попытки мы очень много узнали, – сказал фон Нейман. – Но в вычислителе, который скоро займет всю эту комнату, будет использована новая… – он нетерпеливо помахал рукой, подыскивая слово, – архитектура. Уверен, что он станет образцом для всех будущих вычислительных машин.

– Неужели? – отозвался Лео.

Фон Нейман кивнул:

– Я сконструировал вычислительные элементы, используемые в ЭНИАКе, и точно знаю, что по сравнению с тем, что мы делаем сейчас, они архаичны, как динозавры. – Он вскинул голову с таким видом, будто эти самые динозавры как раз находились перед ним. – Совершенно новый подход.

– Ну, новые подходы – это как раз то, что нам сейчас нужно, – ответил Силард.

– Для чего? – спросил фон Нейман.

– Янчи, извините, мне нужно перекинуться несколькими словами с Эйнштейном. – Лео приобнял старшего товарища за плечи и вывел в коридор. Там он почти взбежал по лестнице, вышел из дома, опять оказался под лучами октябрьского солнышка и остановился, дожидаясь отставшего Эйнштейна. – Это оно, – решительно сказал он, указав жестом на окружавший их парк.

– Что – оно? – спросил Альберт.

– Место для штаб-квартиры работ по спасению человечества, конечно. Что может быть лучше? Давайте-ка постараемся собрать сюда лучшие умы из Лос-Аламоса и Чикаго, прежде чем их растащат по преподавательским кафедрам. Альберт, старина, вы же пользуетесь влиянием, верно?

Брови Эйнштейна поползли вверх – два белых облачка стремились присоединиться к другим, безмятежно плывущим по небу. Он медленно кивнул.

– У них действительно есть обычай прислушиваться к моему мнению, несмотря на сомнения по поводу компьютера Джонни.

– Замечательно! Нам нужно поговорить с вашим директором, этим Эдд-э-лот-ом. – Лео исказил фамилию, подстроив ее под эйнштейновский каламбур, и собеседник улыбнулся, довольный тем, что его шутку все же оценили и даже обыграли еще раз.

– Между прочим, Фрэнк говорил мне, что подумывает об отставке – на будущий год ему исполнится шестьдесят пять. Он пока еще не сообщал о своем намерении, но собирается сделать это уже на будущей неделе.

– Ага! И этому чудесному месту потребуется новый директор, – воодушевленно подхватил Лео. – И я знаю подходящего человека!

Глава 23

Увидев фотографии из Хиросимы, [Оппенгеймер], похоже, пришел к твердому убеждению, что уникальная, не имеющая себе равных лаборатория, которую он создал, не имеет больше права на существование.

Эдвард Теллер

Эдвард Теллер провел менее шести месяцев в Чикагском университете, где работал вместе с Энрико Ферми, и в марте 1943 года переехал в Лос-Аламос. Но, хотя время его пребывания в Городе на ветрах оказалось столь недолгим, он произвел там яркое впечатление, и университет очень хотел заполучить его обратно – особенно сейчас, после того, как миру рассказали о Манхэттенском проекте.

Не далее как на текущей неделе Норрис Брэдбери, сменивший Оппи на посту директора Лос-Аламоса, предложил Теллеру должность руководителя теоретического отдела вместо Ханса Бете, который тоже покинул Гору. Теллер считал, что этого слишком мало, да и слишком поздно; этот пост должен был достаться ему два с половиной года назад. Тем не менее это дало ему сильную позицию на переговорах сегодня, во время его ответного визита в Чикагский университет. Он был уверен, что ему предложат должность штатного профессора.

– Такого места вы еще не видели! – воскликнул по-венгерски его старый друг Лео Силард, когда они прогуливались по кампусу Чикаго. Он имел в виду идиллический Институт перспективных исследований в Нью-Джерси.

– Янчи рассказывал мне о нем, – ответил Теллер (тоже на родном языке).

– Ба! Слова ничего не стоят. Вы должны съездить туда вместе со мною и убедиться лично. Что касается предстоящей работы, нам ни в коем случае не стоит оставаться здесь, в Чикаго. – Он указал на группу зданий, в которых размещался факультет искусств. – Нам нельзя оставаться в каком-либо традиционном университете с сотней всяческих неуместно разнообразных кафедр и бесконечной бюрократией.

– Янчи сказал, что в том институте есть историки.