Оправдание

— Его героям свойственен именно второй тип… Вспомните хотя бы «Гранатовый браслет». Какими словами заканчивает несчастный влюбленный Желтков свое предсмертное письмо? «Да святится имя Твое»! Это он не к Богу обращается, а к любимой женщине. И ведь знает прекрасно, что она замужем за другим человеком, уходить от которого не собирается… Желтков посылает ей дорогие подарки, смотрит на нее издалека, не смея подойти и заговорить, и тихо любит. Без всякой надежды когда-нибудь уложить ее в койку… А вот вы, Валерий Павлович, смогли бы пойти на свадьбу своей любимой женщины в качестве гостя? И подарить ей шикарный букет?

Я немного растерялся. Как-то не приходилось раньше задумываться над такими вопросами. Смог бы я? Не знаю. Нет, наверное. Если бы в далеком восьмидесятом году моя милая Анечка вышла замуж за кого-нибудь из моих друганов, я бы, во-первых, дней пять бухал по-черному, а во-вторых, на свадьбу к ней уж точно бы не пошел. А если бы и пошел, то только с целью устроить мордобой… Мне вспомнились слова какой-то молодежной песни, которую я недавно случайно поймал, когда слушал радио в машине: «Вам бы так попасть в беду… у своей любимой погулять на свадьбе…» Да, от такого веселья действительно впору застрелиться. Похоже, по классификации Сергея, я отношусь к первому типу.

— Не смогли бы, — констатировал мой юный друг, очевидно, прочитав ответ на моем лице, — и большинство людей тоже не смогли бы. А сколько случаев было и в жизни, и в мировой литературе, когда любимых убивали по принципу «так не доставайся ж ты никому»?.. И даже в себе самом я не уверен до конца… Но в одном я уверен: Насте я буду помогать в любом случае. Да, она никогда уже не будет моей. Она будет с каким-нибудь Андреем, Антоном, Сашей, Пашей… А мне все равно, с кем она будет. Главное, чтобы у нее все было хорошо.

— Любовь-агапэ, да? — тихо спросил я

— Наверное, да.

— А Света?

— А вот Света — совсем другое дело, — улыбнулся Сергей, — с ней у меня точно любовь-эрос. Сплошной эрос…

***

В четверг Зина так и не дождалась от Аркадия Завитаева обещанных фотографий. На ее просьбу он откликнулся живо, однако сказал, что в данный момент находится не дома, а у своей девушки, которую несколько часов назад выписали из больницы. Как только придет домой, сразу перекинет снимки на компьютер и отправит Зинаиде Валерьевне по электронной почте.

Около девяти вечера воспитанный мальчик позвонил, извинился и сообщил, что его любимая девушка очень по нему соскучилась и просит остаться у нее. Не может же он ей отказать! Без специального провода перекинуть фотографии не может, так что просит подождать до завтра. Так и получилось: в пятницу после полудня в почтовый ящик Зинаиды Лебедевой упало короткое сообщение с прикрепленными файлами.

Всего три фотоснимка. Однотипных. На двух запечатлены пять молодых людей на берегу озера Радужного. Знакомые все лица! Миша с Юлей держатся за руки. Нет, точнее, Миша держит Юлю за руку. Настя Трофимова сидит рядом с Колей Абрамовым, но, в отличие от предыдущей пары, по ним нельзя сказать, что здесь присутствуют любовные отношения. И чуть в стороне, вполоборота, сидит Максим. По лицу видать, тоже не в настроении.

Судя по отсутствию на снимках Аркадия, фотографировал именно он. На третьем снимке, сделанном с того же ракурса, Завитаев присутствовал, зато не хватало Максима. На заднем плане виднелся тот самый домик, в котором вот-вот должно было случиться убийство. Зина зажмурила глаза и еще раз мысленно прокрутила все перемещения шестерых людей, шаг за шагом. Возвращается с вином Трофимов, одновременно уходит в домик обреченный Абрамов, потом уходит Юля, за ней идет Миша, возвращаются вместе… Уходит Настя, ее крик слышит Завитаев, бросается в домик, за ним поспешают все остальные… Впрочем, эту схему нужно считать устаревшей. Сладкая парочка, Григорьев и Назарова, дали ложные показания. Дурацкая ситуация: абсолютно точно известно, что Михаил врет, а Юля его покрывает, но совершенно непонятен смысл их лжи, непонятно, что именно они скрывают.