Оправдание Шекспира

Все совпадало. В 1632 году летом исполняется двадцать лет со дня смерти великого современника. Издают Второе Фолио, точь в точь повторяющее Первое Фолио, кроме небольшого дополнения. Еще несколько элегий – дань восхищения непревзойденному таланту, среди них стихотворение Джона Мильтона, на их фоне и ода Бена Джонсона стала звучать настоящим восхвалением. Тут же появляется пьеса Форда «Разбитое сердце», где воскрешается стародавняя семейная драма, а следом за ней в 1636 году выходят «Дополнения» Кэмдена под редакцией Джона Филипота со вставленной им эпитафией дословно повторяющей эпитафию, которой заканчивается пьеса Хейвуда «Женщина, убитая добротой». Обе цитаты восходят к строчке из «Укрощения строптивой». Филипот эту вставку мог взять только из пьесы Хейвуда. И вставил он ее в кэмденские эпитафии, чтобы напомнить читателям эту старую пьесу конца первого десятилетия века, где Хейвуд, хорошо знавший Ратленда, винит жену в измене. Похоже, что Филипот своей вставкой хотел восстановить в правах истину. Вот так по сусекам наскребаются эпизоды, поступки, высказывания, из которых постепенно вырисовываются не только события, но и характеры вовлеченных в эти события людей. Освобождение от мифа позволяет по-иному прочитать многие печатные издания того времени.

ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ БЕНА ДЖОНСОНА

Есть еще одна пьеса, связанная с этими событиями. Это «Черт выставлен ослом» Бена Джонсона (поставлена в 1616). Джонсон совершенно иначе излагает те же события, но и его видение субъективно, даже слишком. Он тогда очень хотел помириться с Джоном Донном, осталось его покаянное письмо Донну. Джонсон вернулся из Франции, где провел больше года, 29 июня 1613 года. А 17 июля Донн пишет ему письмо, в котором советует хранить молчание, не отвечать на все еще сыпавшиеся на него обвинения, в чем – из письма неизвестно. (Кстати упомяну, что сам Донн находился тогда в глубоком душевном кризисе, который протянется еще долго и выльется в принятие духовного сана.) Джонсон, гордец, готовый дать отпор любому обидчику, ответил ему, письмо это по тону неожиданно. Дайвид Риггс, биограф Джонсона, не упоминает его, а оно нуждается в объяснении, которого пока нет. Вот из него отрывок: «Вы не представляете себе, как дорога и почетна для меня ваша дружба… и потому я бы принял ее со всем послушанием… – далее он пишет о дурных слухах о нем, о непонимании и утрате добрых отношений с придворной дамой, его давней покровительницей, и прибавляет: Но мне грозит большее наказание – потерять Вас, моего истинного друга, остальные меня не волнуют, они к друзьям не относятся. А Вы сами себя таковым заявили. Увы! Как легко обвинить человека, у которого нет защиты. Ладно, мое достоинство стерпит, и (пусть свет и называет это преступлением или как-то еще) я все же благодарен Вам за совет помалкивать в этих тяжелых обстоятельствах, когда от меня могут отшатнуться друзья и поколебаться уверенность в собственной правоте.

И чтобы моя сомнительная репутация не навлекла и на вас неприятности, зависть иль ненависть, остаюсь, желаю остаться, наедине со своей безгрешностью, она мое оправдание. А нет, то виной во всем Небо. Ваш всегда истинно любящий друг Бен Джонсон».

Вот такой вопль вырвался из груди Бена Джонсона, не склонного к проявлению подобных чувств. Из письма следует, что до отъезда во Францию с сыном сэра Уолтера Рэли (Джонсон ехал в качестве ученого наставника, но весь год страшно пил), произошло в Лондоне что-то такое серьезное, что даже по возвращении он не был прощен. В истории был замешан как-то и Джон Донн. Джонсон очень боится потерять его дружбу.

Донн тоже был год за границей. Уехал в ноябре 1611 года, жена была в то время на сносях, беременна седьмым ребенком. Вернулся он в сентябре 1612 года, Ратленды уже из жизни ушли. Жена в его отсутствие родила мертвого младенца, о чем ему было предчувствие. У Донна есть священные сонеты, в пятом он, рыдая, молит Всевышнего, чтобы Он выжег грехи, испепелившие его микрокосм, а грехи эти – «lust» и «envy» (похоть и зависть).

Два следующих года – 1613 и 1614 – Джон Донн находился в тяжелейшем упадке духа. И в январе 1615 года решает наконец принять сан священника. Его стихи, сонеты, элегии и письма графине Бедфорд надо, во-первых, читать по-английски, во-вторых, вместе с сонетами Шекспира и стихами Бена Джонсона. Кстати сказать, несколько элегий были найдены среди бумаг и Джонсона, и Донна, в них как раз содержатся отголоски любовной драмы и сердечные муки, ею вызванные. Исследователи относят все эти элегии Джону Донну, но в полные собрания стихотворений Джонсона их тоже включают с соответствующими комментариями.