Оправдание Шекспира

1633 год – заявлена в Реестр пьеса Форда «Разбитое сердце», где утверждается невиновность жены, убитой ревнивым мужем. 1636 год – «Дополнения» Кэмдена с эпитафией, относящей читателя не только к пьесе «Разбитое сердце», но и к пьесе Хейвуда двадцатипятилетней давности, в которой представлено понимание ситуации, противоположное пониманию Форда.

Жена и в самом деле, уверяет Хейвуд, дала повод мужу для отчаяния и ревности. Вставленная в «Дополнения» Кэмдона 1636 года эпитафия связывает эти две пьесы – точный повтор последних строк пьесы Хейвуда напомнит читателю, знакомому с пьесой Форда, название старой пьесы «Женщина, убитая добротой». А перелистав ее, читатель увидит, что ревнивый муж (Ратленд) имел право наказать жену, не такой уж самодур, как в начале пьесы рисует его Форд. И подумает, а ведь Хейвуд – очевидец и лучше знает, как оно было на самом деле.

В первое десятилетие XVII века он, по крайней мере, дважды был в Бельвуаре, принадлежа труппе королевы Анны, которая, как явствует из архивных документов Ратлендов, два раза давала представления в замке. Так что его версия могла показаться современникам более убедительной. Еще раз подчеркну, тон его пьесы добрый, сочувствующий всем участникам драмы.Затем, конец 1639 года, трагедия Джона Саклинга «Бренноральт», где девушка, переодетая в мужское платье, читает сонеты Шекспира. А через год Джон Бенсон печатает второе издание сонетов Шекспира в поэтическом сборнике, где меняет «sweet boy» на «sweet love».

И все это венчает поэтический памфлет «Судебное заседание на Пернасе» 1644 года, где Кэмден пострадал из-за того, что запятнал доброе и славное имя благородной дамы, названной в памфлете «Феникс».

С цитатой Кэмдена связана чуть ли не детективная история. Она покажет, как в библиотеках Англии, Америки и России велись поиски материалов, проливающих свет на историю Шекспира. Иногда находки были случайны, ищешь одно, находишь другое. Так, например, был найден портрет Елизаветы Ратленд, но об этом дальше.

В середине девяностых годов, работая в Вашингтоне, я занялась в последний день странным, забытым исследователями стихотворным памфлетом «Судебное заседание на Парнасе» [153], который приписывается не без оснований Джорджу Уизеру. В предисловии Хью Макдональда к факсимильному изданию (1948) сказано: «На титульном листе одного из двух экземпляров памфлета, хранящихся в Бодлеанской библиотеке, имеется надпись: “George Wither the author of these rimes”, сделанная рукой Томаса Барлоу, Линкольнского епископа, который был главой Бодлеанской библиотеки с 1652 года по 1660. В 1691 году Барлоу завещал библиотеке большое собрание своих книг» [154].

Участники заседания – шекспировское окружение, включая Уизера, Томаса Мея, Флетчера и Бомонда, Мессенджера, Хейвуда, Майкла Дрейтона. Все они присяжные заседатели, в том числе и Шекспир (William Shakespeаre). У Бена Джонсона роль пониже, он судебный пристав, поминаются и его пьесы «Новая гостиная» и «Леди Магна», потерпевшие провал.

Выездная коллегия – крупнейшие гуманисты того времени, возглавляемые Бэконом. Председательствует на Парнасе, разумеется, Аполлон. На скамье подсудимых дюжина лондонских газет, их обвиняют во всех смертных грехах, тех самых, в коих повинны и современные «средства массовой информации». Обвиняемые заявляют об отводе присяжных под разными предлогами. К Шекспиру претензия – он «мимик»: «Shakespear’s a Mimicke» [155]. Аполлон разбирает заявленные отводы и оставляет их без внимания, включая и обвинение против Шекспира, хотя и обещает разобраться: если и впрямь кто-то виноват, возможно, будут приняты меры.

На восьмой странице памфлета мое внимание привлекли насколько строк – аллюзия на «Честерский» сборник, реквием, оплакивающий графа Ратленда и его жену:

И старый Кэмден поспешил к скамье,

Но Аполлон его отверг постыдно:

Недавно жалобу он получил

Из верного источника, о том

Что совершен поступок недостойный,

Словами нанесен Великой Леди

Большой урон. И Кэмден обвинен,

Что рассекретил дело, кое б лучше

Держать в секрете, коли это правда.

Рехнулся, что ль? Оклеветать прах Феникс

Позорными намеками, чей пламень

Наполнил мир сладчайшим духом славы!

Конечно, знал он: лучше льстить живым,

Чем бездыханной почести воздать.

Предполагается, что Уильям Кэмден, историк и антиквар, всегда был непременный участник выездных заседаний. Он спешит занять место на скамье судей рядом с другими гуманистами, но его к верховной судейской коллегии не допустили, обвинив в том, что он очернил некую благородную даму, которая, как феникс, воскресла после смерти из пепла, наполнив мир ароматом своей славы; запятнал доброе имя той, что давно нет в живых.

Ссылка была для меня так прозрачна, что я решила найти у Кэмдена цитату, которая открыла бы мне, что же такого он сказал о Феникс, раз потребовалось даже спустя десятилетия вступиться за ее честь.