Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

Эти ловцы омаров унаследовали ремесло от своих отцов и дядь и передадут его сыновьям и внукам. В деревнях действуют рыболовные кооперативы, некоторые из которых были основаны еще до 1940-х годов. Уничтожение популяции местных морских ушек в 1980-х годах, вызванное неустойчивой погодой из-за колебаний Эль-Ниньо[104], подтолкнуло местных лидеров объединиться и защитить промысел омаров как общую семейную реликвию, ценный ресурс и стиль жизни, который можно передать их сыновьям и внукам. За свою жизнь старшие рыбаки в этих деревнях поменяли технику ловли омаров, превратившись из охотников-собирателей в фермеров, сотрудничая с общинами и поколениями, которым еще предстоит родиться.

Рыбаки из девяти кооперативов помещают приманку в ловушки на морском дне и помечают их буйками разных цветов, чтобы различить улов разных рыболовецких команд. Через несколько дней они возвращаются, поднимают клетки с помощью шкивов и измеряют улов специальными штангенциркулями. Затем они методично возвращают в воду слишком больших омаров, которые могут дать большое потомство, и слишком маленьких, которым еще стоит подрасти. У тихоокеанского омара нет передних клешней, как у его двоюродных братьев из штата Мэн, зато он размахивает шикарным хвостом, мясо из которого на полуострове тушат со специями.

Кооперативы объединены в региональный союз, который защищает промысел от браконьеров и следит, чтобы рыбаки соблюдали правила. Они не полагаются на правительство и их надзор за обладателями рыболовных лицензий. Кооперативам принадлежат специально помеченные лодки и рыболовные снасти. Эти метки говорят об их праве ловить омаров вдоль побережья. Каждый сезон союз делит весь легальный улов среди рыболовецких кооперативов. В сущности, жители Нижней Калифорнии использовали концепцию семейной реликвии, чтобы передавать промысел из поколения в поколение.

Эта история уникальна. Бесчисленные рыбаки по всему миру – от прибрежных сообществ африканского озера Виктория до средиземноморских пиратов, отслеживающих голубого тунца, – сегодня получают прибыль в ущерб следующему поколению. Они истощают рыбные запасы, необходимые для питания и обеспечивающие существование миллионам людей.

В дальних районах Нижней Калифорнии рыбалка – почти единственная экономическая активность, что усиливает важность процветания промысла для местных жителей. На рубеже XX и XXI веков дома и предприятия в этих общинах по-прежнему работали на генераторах, электросетевая инфраструктура здесь появилась лишь в 2005 году. В последние годы некоторые бывшие рыбаки и их семьи начали зарабатывать за счет возникающей туристической индустрии, которая строится вокруг заповедника Эль-Вискаино, чьи теплые воды каждую зиму привлекают размножающихся серых китов.

Небольшой размер помогает кооперативам в Южной Нижней Калифорнии хранить их общую реликвию. Девять маленьких рыболовных сообществ расположены недалеко друг от друга. Им выгодна их общая культурная целостность и дружеское соперничество. Со временем значимость их промысла лишь усилилась изоляцией полуострова от материковой части Мексики. Рыбаков объединяет их небольшой улов, который распределяется среди людей со схожими ценностями и общим будущим, даже если оно не идентично у всех сообществ. Также местным жителям помогает то, что моллюски заползают в ловушки и выживают к моменту вылова. Это позволяет измерить их и при необходимости выбросить обратно в океан, что работает не для всех видов рыб.

Ловцы лобстеров и их семьи в этих общинах знают, что судьба рыболовства – это их общее будущее, так же, как и состояние планеты – это общее будущее всего человечества. Ситуация в этих сообществах уникальна: благодаря непосредственной близости и небольшому размеру люди чаще взаимодействуют друг с другом. Они знают, что им предстоит и дальше совместно работать и договариваться.

Пока я проводила исследование для этой книги, я встречала и других людей-хранителей общих реликвий. Стюарт Брэнд, футуролог и технолог, который вдохновил многих ведущих изобретателей Кремниевой долины и современное экологическое движение, в 2016 году рассказал мне о Исэ-Дзингу в Японии – синтоистском святилище, которое было заложено в 4 году до нашей эры. Более тысячи лет люди восстанавливали деревянный храм каждые 20 лет, создавая идеальную копию рядом с существующим зданием и затем демонтируя его, чтобы повторно использовать древесину для других святынь. За постоянное обновление Брэнд называет Исэ-Дзингу «живым памятником». Это напоминает мне коллективную реликвию, за которой следит каждое последующее поколение, чья вера в синтоистский буддизм обязывает их продолжать традиции. Ритуал также помогает сохранять архитектурные принципы строительства храма.