Опыт Октября 1917-го года. Как делают революцию

Суханов отметил что «Правые большевики, около Рязанова, ворчали и были злы». Действительно, основания для беспокойства у них были. Общее настроение правых большевиков сформулировал Каменев сразу после заседания ЦК, которое постановило выйти из Предпарламента: «Дорогие товарищи, я полагаю, что ваше решение о выходе с первого же заседания «Совета Российской республики» предопределяет тактику партии на ближайший срок в направлении, которое я лично считаю опасным для партии». Такое же впечатление неизбежности и предопределенности большевистского восстания произвел демарш Троцкого и на Суханова. «Из Предпарламента им только одна дорога — на баррикады. Бросая избирательный бюллетень, необходимо взять винтовку. А твердо решив все вопросы, твердо решив взять винтовку, нечего делать с бюллетенем… Так все и было. Но большинство этого не поняло, этого не видело, этому не верило. Мы, соседи и соратники, это понимали».

На самом деле, ясного и однозначного выбора пария еще не сделала. «Советская легальность», связанная со съездом, надежды на примирение с другими партиями «революционной демократии» — все эти установки продолжали сосуществовать с идеей вооруженного выступления. Причем речь шла не просто о выделении фракций, групп сторонников той или иной тактике, но и о том, что все эти политические ориентиры могли сочетаться друг с другом в самых разнообразных комбинациях в головах большевистских лидеров.

Ленин понимал, что ему необходимо формальное решение ЦК о вооруженном восстании, которое отбросило бы колебания и внесло определенность в партийную тактику, иначе дело не сдвинется с мертвой точки. И он добивается принятия такого решения на ставшем впоследствии знаменитым заседании Центрального комитета 10 октября.

«О, новые шутки веселой музы истории! Это верховное и решительное заседание состоялось у меня на квартире, все на той же Карповке» — писал Суханов, сокрушаясь, что благодаря заботам его жены, большевички, — «высокое собрание было совершенно гарантировано от моего нашествия».

Вместо хозяина, на заседании присутствовали 12 членов высшего партийного органа: сам Ленин, Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольников и Ломов. Заседание продолжалось десять часов и закончилось только к трем часам ночи. Уже одно это свидетельствует о том, что дело не сводилось лишь к формальному закреплению де-факто уже принятой линии.

Обсуждению основного вопроса — о текущем моменте — предшествовало три коротких доклада, сделанных Свердловым о ситуации на фронтах и в провинции. «Его сообщения — рассказывает Троцкий — были посвящены фронту и, по-видимому, заранее согласованы с Лениным, чтобы дать ему опору для необходимых выводов: это вполне отвечало приемам Ленина». Свердлов докладывал, что контрреволюционное командование на фронте готовит «какую-то темную историю», и, вероятно, приготовляет «новую корниловщину». Однако в войсках сильны пробольшевистские настроения, солдаты даже предлагают захватить штаб Западного фронта и отправить в Питер революционный корпус.

Наконец, слово для доклада получил сам вождь партии. «Он констатирует, что с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании». Затем Ленин кратко повторяет свои аргументы в пользу того, что откладывать вооруженное свержение власти больше нельзя. По его словам, к восстанию подталкивает подготовка правительством сдачи Нарвы и Петрограда. При этом, в стране «большинство теперь за нами». В то же время нарастают абсентизм и равнодушие масс, утомленных бесконечными резолюциями. «Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу. Областным съездом и предложением из Минска надо воспользоваться для начала решительных действий» — заключает вождь.

Протоколы не отражают всех поворотов дискуссии. А между тем, Ленин вынужден был сражаться сразу на два фронта. Троцкий вспоминал в 1924 году, что «еще прежде… чем напасть на противников вооруженного восстания, он стал нажимать на тех, кто связывал восстание со вторым съездом Советов». Съезд вообще может не состояться — говорил вождь — да и глупо назначать дату восстания, предупреждая о нем противника. ««Во всяком случае, — настаивал Ленин, — захват власти должен предшествовать съезду Советов, иначе вас разобьют и никакого съезда вы не созовете».

В протоколах заседания не отложилось выступление Троцкого, но известно, что его ближайший сподвижник, Урицкий, вместе с ним пришедший из межрайонной организации, высказался в пользу восстания: «надо решиться на действия определенные» — заявил он.