Опытный кролик

А так, везде в углах казематов навалены кучи строительного мусора и копошатся инженерные команды, аврально монтируя вооружение, оборудование и бронированные двери.

Типовая передача перманентного строительного бардака новому комбату, что не ухом, ни рылом не владеет здесь обстановкой. А боеприпасы второй роты майора, в полном составе убывающей на север в военный городок «Красные казармы» по определению не могли никуда пропасть. Лежат на ротном складе, тщательно упакованные в ящики и цинки.

Улыбающийся Максим ситуацию понимал и не придирался. Из мемуаров Панов знал, где здесь засада.

Вот и склад боеприпасов, где стоят в пирамидах винтовки и ручные пулеметы, а на деревянных поддонах высятся штабеля цинков и ящиков.

Как раз к ним двинулся Ненашев и, внимательно рассмотрев маркировку, распаковал один из них. После достал и протер ветошью артиллерийский патрон, снимая густой слой солидола. Все по инструкции, технологию хранения соблюдали. Затем, осмотрел собранный выстрел и решительно направился к близстоящему доту с пушкой.

Угрюмов подумал, что «сменщик» сбрендил, когда комбат начал заряжать орудие. Выстрел почти на границе — чрезвычайное происшествие не районного масштаба, а международного! Он бросился отбирать снаряд, но нарвался на неприятный тычок. Восстановив дыхание и разогнувшись, майор изумленно посмотрел на результат действий Ненашева.

Патрон не влез в казенник орудия! Нет, в отверстие то он вошел, но клиновый затвор закрыть не удалось — снаряд чем-то уперся в ствол, и гильза выступала наружу на четыре-пять миллиметров. Майор, пыхтя, попытался воткнуть снаряд глубже, но ничего не получилось [185].

Вынув патрон, Ненашев показал все еще злому Угрюмову причину.

Давно известно, что все хорошее в армию приходит со флота. Даже пехота лучше воюет, если морская. Но руководство оборонного завода, куда попал боеприпас на обработку, явно гнало план, плюя на качество. Снаряд к 47-мм морской пушке Гочкиса им и остался.

После Первой мировой войны подобного невостребованного боеприпаса осталось прилично. Кто-то мудро решил срезать с обтирающего медного пояска около двух миллиметров, сразу получая бронебойный снаряд для «сорокапятки».

М-да, Панову для полного счастья не хватает еще выстрелов выпуска тридцать восьмого года, где перекаленный снаряд разлетается на кусочки при ударе в лобовую броню немецких троек и четверок.

— Несите ящик!

Обескураженные люди смотрели, как что-то влезало в казенник, но большей частью нет. Черт! Как же ими воевать?

Угрюмов смотрел, как спокоен Ненашев. Видимо, капитан с подобным уже сталкивался, если смог определить брак по маркировке ящика.

Но одно обстоятельство заставило майора, чуть ли не схватился за сердце: его закорючка есть в проклятых накладных. Вина не его, но раскручивать дело начнут именно с батальона Угрюмова.

Хлопот не оберешься. Третий отдел давно тоскует по работе, и если вцепятся, то долго не отстанут [186].

Максим зло поскреб затылок и выгнал лишний народ из каземата. Возникла идея. Пусть одна инструкция борется с другой. Так часто рубят на корню любые проекты. Он не спешил звать особиста, а начал мысль издалека.

— Николай Петрович, вижу, весь боезапас сдали на ротный склад.

— Да, есть такой приказ командующего округом.

— Точнее указание Генштаба, для предотвращения несчастных случаев — поправил его Ненашев, — И как вам это нравится?

— Не вижу смысла обсуждать его с вами, товарищ капитан, — подчеркнул интонацией последние слова Угрюмов.

Комбат досадливо поморщился, но дружелюбно покачал головой.

— Понимаю. Увидели, что у меня на одну шпалу меньше и закусили удила. Но вот какая засада, подпись под актом я не поставлю, пока каждый выстрел не будет проверен на месте!

Угрюмов помрачнел. Сориться с капитаном теперь не стоило.

Ненашев положил голову на ладонь, упер локоть в стол и многозначительно хмыкнул:

— А сотня цинков с кривыми патронами на складе найдется? Чтобы тоже в доты принести для контроля?

Майор хотел было вспыхнуть, но глядя в ехидные глаза капитана, весело барабанившего пальцами по столу, улыбнулся. Капитан не дурак. Намек на лазейку очевиден. Нет, не по душе Угрюмову приказ, фактически сделавший доты у границы безоружными. Надо бить в колокола про брак вместе и на берегу Буга давно пахло грозой.

Почти весь апрель они неотлучно сидели в ДОТах. Но в начале мая поступил другой приказ и бойцов поселили в казармах, продовольствие и боеприпасы вернули на ротный склад, а тут остался лишь караульный взвод [187]...

Предложение капитана позволяло хоть что-то вернуть обратно. Ну, а как надолго затянуть неизбежную проверку боеприпасов майор знал. Он не мальчик. И другие должны воспользоваться лазейкой, если не слепые они рядом с границей.

Видя, что Угрюмов немного повеселел, Ненашев вызвал оперуполномоченного 3-го отдела, и немедленно, вместе с майором, принялся писать объяснения. Панов умел писать документы и по десять страниц, язвительно называя их «краткими».