Опытный кролик

Даже беседовать с учениками доктора Сербского долго не придется. Диагноз поставят быстро: вменяем, значит враг, шпион, лазутчик.

А, собственно, чему верить?

В результате любых командно-штабных учений Красная Армия образца сорок первого размажет вермахт максимум в двухмесячный срок. К слову, такое КШУ в Западном особом военном округе провели осенью сорокового. Ведя упорные оборонительные бои советские войска, отходили от рубежа к рубежу, пока не уперлись, истощив силы врага. С подходом резервов «противник» гордым ежиком вылетел с советской территории.

И плевать, что игра проходила без учета стадии приграничного сражения. В условиях задачи значилось: мы и немцы действовали заранее отмобилизованными силами. По-русски, вся страна, нерушимой стеной, встала на отпор фашистам.

Ну, и что, сидеть и ничего не делать?

Перед глазами проплыли бережно разложенные по мешкам куски тел в вагоне-холодильнике. Разгромленная на горной дороге колонна и как-то затейливо добитые раненые. Проведенный отпуск в гиблых волховских болотах, как попытка хотя бы так отдать долг погибшему на войне деду.

А, ведь, жив пока тот агроном. В поле выходит, смотреть, как растет его пшеница. Новый сорт, долгожданный, специально выведенный для холодов. Соберет летом урожай. Как назло он отменный.

Деду Егору осталось жить два месяца, дальше в огонь Смоленского сражения. Старшего сержанта Панова, вместе с раздавленным расчетом «сорокапятки» не похоронили, там нечего было закапывать. Может лишь пару лопат в ведро, его внук видел такой вариант в командировках. Так и остался дед на смертном солдатском поле.

Саша сжал зубы и стиснул кулаки. Пока жива память, война еще не закончена.

«А ну, уймись!», — прикрикнул Панов на себя и несколько раз отжался, изгоняя из себя боль и ярость. Монотонный перестук колес постепенно успокаивал. Стук-стук.

Теперь надо выбрать путь.

Если органы закрыты, то дуй-ка ты прямиком в войска. По крайней мере, в армии, есть на кого опереться. И пролететь можно с привычным треском и свистом.

Так, сначала сделаем товарищу Ненашеву гордое и мужественное лицо настоящего, не киношного героя.

Он подошел к зеркалу и принялся корчить рожи. Панов не кривлялся, а старательно, вымерял выражения лица, заставляя его демонстрировать нужные эмоции. Лицемерие — главное оружие его времени, и, еще детскую способность умело копировать, подражать или передразнивать окружающих, не доводя их до бешенства, полковник часто использовал в карьере.

Сейчас Саша заранее собирал знакомые паззлы, заставляя, на всю катушку, выкладываться сорок три мимические мышцы. Вот так можно пафосно воскликнуть: «Великая Россия поднимается с колен». А с такой чванливой мордой хорошо слушать чужие слова: «Господин Президент! Вы сдали свою армию».

Проходивший мимо купе проводник вздохнул и прислушался. Оттуда слышался то смех, то загадочное бормотание. Как бы чертей пассажир не начал ловить. Белка — коварное животное, за орешками приходит после застолья.

Он нерешительно постучал в распашную дверь.

— Заходите, открыто! — раздался знакомый голос, — Ну что, дружище? Решили меня еще и чаем напоить?

Лезть в дупло или грызть орехи пассажир и не думал, а железнодорожник немедленно пожалел, что постучал.

Капитан ничем не напоминал себя вчерашнего — веселого и, главное, щедрого военного. От его пронизывающего взгляда по коже побежали мурашки, и проводник потупил глаза, потихоньку начиная беспокоиться о двух пассажирах в служебном купе и мешке с вещами, взятых для обмена в Бресте.

Ох, зачем он заглянул в это купе!

— Вам стакан или парочку?

— Если можно, стакан через каждые полчаса.

— Сделаем, товарищ капитан. Чай у вас будет до конца поездки. Еще что-то желаете?

— В вашем бронепоезде еще не сгорел вагон-ресторан?

В ответ на многообещающий кивок, пассажир барственно пошевелил в воздухе пальцем:

— Отнесите обратно посуду, — усмехнулся Панов, а хозяин вагона, бурча что-то себе под нос, удалился, унося в руках тару из-под водки.

Есть такой удивительно мерзопакостный типаж людей, от которых хочется всегда держаться подальше. Что-то такое Саша изобразил.

Ну что, первый экзамен сдал экстерном. Люди здесь, как люди. Не роботы, как жили, так и живут.

Водкой в поезде приторговывали всегда, а на куске сургуча Панов нашел едва заметный след от прокола пробки раскаленной иглой. Обычный медицинский шприц и новая пропорция воды и спирта несколько меняет гастрономическое качество смеси.

Все, хватит мышиной возни! Надо вживаться!

Теперь уже Максим Ненашев решительно засел за уставы. В дороге его не беспокоили, лишь проводник молча и носил стаканы.

На станции Негорелое московский поезд остановился.

Старая советско-польская граница с пограничными заставами никуда не исчезла. В вагон зашли пограничники, проверили документы и слегка потрясли чемоданы пассажиров, показавшихся им подозрительными.

Постояв полчаса, поезд двинулся дальше. Проехал под деревянной аркой с лозунгом «Коммунизм сметет все границы» и сразу оказался на территории Западной Белоруссии, региона с особым режимом управления.