Орда (Тетралогия)

— Осмелюсь переспросить, господин. Может быть, вы имели в виду чиновника Инь Шаньзея? Да, действительно такой есть. Вот сведения.

Секретарь с поклоном протянул бумагу.

— Постой, — признаться, нойон даже несколько опешил от подобной прыти. — Откуда ты знаешь, что мне понадобятся эти сведения?

— Просто немного порассуждал, — бесстрастно откликнулся секретарь. — Вы, господин наместник, выехали, чтобы лично осмотреть место нападения на караван, а значит — выказали личную заинтересованность в этом деле. Стало быть, у вас могут возникнуть вопросы к судебному ведомству, которое расположено на первом этаже дворца. Мне оставалось только спуститься, что я и сделал.

— Ого... — Баурджин прочёл несколько строчек. — Несдержан, некорректен, прекословит начальству, не всегда доводит дела до конца, пьяница... Ничего себе, характеристика! Вот так Инь Шаньзей, вот так фрукт! И такому, с позволения сказать, специалисту, поручено столь важное дело! А ну-ка...

— Могу я кое-что дополнить устно, господин наместник? — поднял глаза Фань Чюлянь.

— Говори, на то ты тут и есть.

— То, что вы сейчас читаете, господин, это официальная бумага, которая есть в деле на каждого чиновника. Этими делами ведает тоже особый чиновник, в любом ведомстве, в том числе и в судебном — тоже. И вот этот конкретно взятый чиновник — архивариус судебного ведомства — находится с господином Инь Шаньзеем в самых неприязненных отношениях, вызванных тем, что некогда указанный господин Инь Шаньзей, находясь в подпитии во время ведомственного праздника, отмечаемого в заведении господина Шэнь Чжидао на улице Двух Пагод, при всех обозвал господина архивариуса «гнусным и подлым шакалом».

Все эти сведения секретарь выложил быстро и монотонно, как робот. И говорил бы ещё, да Баурджин прервал юношу жестом:

— Хватит, хватит, Фань. И так сложно разобраться. Ты-то сам что про этого Инь Шаньзея думаешь?

— Я не думаю, господин наместник. Я просто доверяю фактам.

— Ну, — усмехнулся наместник. — И что в этом случае говорят твои факты?

Наклонившись, секретарь ловко вытащил нужную бумагу из лежавшей на столе кипы.

— Вот. За прошедший год чиновник второго ранга шестой степени господин Инь Шаньзей расследовал четырнадцать дел, из них десять — по правовым нормам «люй» и четыре — по правовым нормам «лин», при общей загруженности по двадцать дел на человека.

— О, вот как! Выходит, лентяй таки этот Инь Шаньзей?

— Это, смотря как посмотреть, господин наместник. Если с официальной точки зрения — да, лентяй, и ещё какой, но если взглянуть по-другому...

— Ну, ну?

— То получим, что у всех других чиновников судебного ведомства выходит примерно по пять — а у некоторых и по три — нормы «люй». Остальные — «лины». И вот я подумал...

— Так-так-так, — перебил князь. — А ну-ка не спеши, Фань! Это ведь ты у нас имеешь степень «знатока законов», а мы люди простые, кочевники, и прокурор у нас в орде — медведь, то есть Яса, вестимо.

Секретарь озадаченно заморгал — видать, из только что сказанного наместником ничего толком не понял.

— Я говорю о том, чтоб ты мне растолковал всё-таки эти самые «люи» и «лины», — пояснил Баурджин.

— А, ну, конечно, мой господин. Спрошу?

— Спроси.

— Как именно объяснять — с углублённой теорией или с практикой?

Нойон замахал руками:

— С практикой, только с практикой, теория, знаешь ли, без практики мертва, друг мой!

— Ой! — Фань на миг потерял всю свою роботоподобную вальяжность. — Как вы хорошо сейчас сказали, господин! Насчёт теории и практики. Позволено ли мне будет время от времени вставлять эту фразу в свои научные работы?

— Вставляй, — пряча улыбку, разрешил Баурджин. — Так что там «линями-люнями»?

— А вот что: вот, к примеру, возьмём убийства, кражи, заговоры — это всё нормы «люй». А вот, скажем, кто-то кого-то оскорбил, не заплатил небольшой долг, ударил — без членовредительства — это всё будет «лин».

— Поня-а-антно, — тут же протянул князь. — Это как уголовное и административное право.

— Что, господин?

— Ничего. Просто, похоже, Инь Шаньзей — один из самых опытных следователей судебного ведомства.

— У меня тоже сложилось такое мнение, господин... Но он не очень любит начальство — а это качество уж никак нельзя отнести к добродетелям.

— Если рассуждать, как Кун-цзы, — добавил нойон.

— О! Вы знаете великого Кун-цзы, господин наместник?! — удивился секретарь.

Баурджин хмыкнул:

— А ты что думал — раз наместник Чингисхана, монгол — так только и может хвосты лошадям крутить?! Ладно, ладно, не бледней так. Так ко мне скоро чиновники должны предоставить отчёты. Из других ведомств.

— Ах да, Чу Янь мне говорил. Господин Дакай Ши, смотритель дорог, и господин Ань Сючэй, главный архитектор. Они уже прислали отчёты нарочными — вот они.

Фань передал князю бумаги и застыл этаким вопросительным знаком.

— Ну? — оторвавшись от чтения, Баурджин поднял глаза. — Ещё что-то?

— Мне проверить соответствие их отчётов истине?

— А ты что, уже в эти бумаги заглянул?

— Ещё нет. Но думаю, что ознакомлюсь с ними по вашему поручению.

— Ладно, ознакомься и проверь, — согласно кивнул нойон. — Только не сейчас, позже.