Орда (Тетралогия)

— Ты прав, Инь, много. Но чтоб «Свежий ветер»... Нет, пожалуй, сложно поверить такому письму. В нём ведь никаких доказательств, одни слова!

— Я тоже хотел об этом сказать, господин. Но посоветовал бы вам быть осторожнее. И, — чиновник вдруг улыбнулся. — И получше присмотреться к господину по имени «Свежий ветер». Судя по вашей реакции, вы его неплохо знаете.

Баурджин тяжко вздохнул:

— Ты прав, Инь, знаю. И думаю, что это подброшенное письмецо — навет, желание свести счёты. Вот если появятся какие-то конкретные утверждения, тогда — да, следует их проверить и принимать меры. А сейчас пока нечего проверять!

— Пожалуй, так, — кивнул следователь. — Но я не только с этим пришёл. Есть одна странная смерть — сегодня, с утра, в куче рыночных отбросов, обходчик обнаружил мёртвое тело. Судя по остаткам одежды — бродяжка, на вид лет пятнадцати или что-то около того.

— Ну? — хитро прищурился князь. — В чём же необычность убийства? Договаривайте. Инь!

— Убийство-то вполне обычное, — усмехнулся Инь Шаньзей. — Парня задушили шёлковым шнурком...

— Шёлковым шнурком? Бродяжку?!

— Отнюдь не это здесь самое странное. У парня со спины срезан изрядный кусок кожи. Я бы даже сказал — аккуратно вырезан.

— Да, согласен, странная смерть. Хотя, кожу со спины могли вырезать и совсем посторонние люди, не убийца, а, скажем, какой-нибудь колдун. Ну, что сказать? Ищите!

— Уже ищем, господин.

Баурджин думал о «Свежем ветре» целый день, немного отвлёкся, лишь когда показывал Пете Мельникову городские достопримечательности: стены, башни, тенистые садики и закусочные, храмы.

— Какая красота! — искренне восхищался гимназист. — И как вкусно готовят в трактирах. Улицы гладкие — приятно ехать в коляске. А всё же не хватает конки, да что там конки — трамвая! Кстати. Иван Ильич, вы бывали когда-нибудь за границей? В Лондоне, Париже?

— В Париже был, — князь ностальгически улыбнулся. — Сразу после войны, с женой... с будущей женой.

— После войны с японцами? — дотошно уточнил Пётр.

— Ну да, ну да, с ними.

— А как вы думаете, уважаемый Иван Ильич, почему мы, русские тогда проиграли?

— Много было причин, — нойон отозвался со всею серьёзностью, ведь и вопрос был очень серьёзен. — Мздоимство, кумовство, казнокрадство — отсюда недостаточность вооружений и его плохое качество. К тому ж, и резервы подтянуть трудно — пропускная способность Транссиба явно не достаточна — всего один путь.

— А ещё япошкам все помогали, чтоб нас в Китай не пустить, в Корею! Никто нас, русских, не любит!

— Ага, других любят сильно! Смотри, вон какая пагода!

Петя вскинул голову:

— Ага, вижу. А это что за башенка рядом?

— Субурган. Тут когда-то давно выступал с проповедями какой-то знаменитый китайский мудрец... или монах, не помню уже.

— Красиво! А давайте остановимся, вылезем, посмотрим?

— Сходи уж один, я что-то подустал сегодня. Ху! — Баурджин обернулся. — Возьми пару воинов и покажите гостю субурган. Во-он тот, с глиняными бодхисатвами.

— Слушаюсь, господин.

Спрыгнув с коня, сотник махнул рукой воинам.

Сидя в коляске, остановившейся у дальней стены монастыря, напротив небольшого сада, князь наблюдал, как любопытный гимназист в сопровождении воинов направился к субургану. Наблюдал? Думал... Всё та же мысль точила его — заговор! «Свежий ветер»!

Нет, кое-что всё-таки развлекло. По узким аллейкам сада бегали наперегонки мальчишки. По тем самым аллейкам, на одной из которых нашёл свою смерть Чу Янь. Смерть. А ведь он не очень спешил к смерти! Ну да — выставить на всём пути бегства такие заслоны, для того, чтобы получить арбалетную стрелу в грудь? Кстати, интересно, как там идёт расследование, что-то Инь Шаньзей не докладывает? Может, потому что доложить пока нечего? Вообще, надо бы его об этом спросить, вот не забыть только. Вот, зачем, зачем Чу Янь бежал именно к этому саду? Что, он надеялся здесь спрятаться? Да никак тут не спрячешься, при всём желании. Кстати, и народу здесь много — правда в основном мальчишки...

Баурджин высунулся из коляски:

— Эй, парни! Хотите цянь?

Ребятишки враз бросили игру, но близко почему-то не подходили.

— Вообще-то, это не к нам, господин, — отозвался один, самый смелый. — Это к тётушке У. Но её мальчики стоят не цянь, а гораздо больше!

— Тьфу-ты, господи, за извращенца приняли! — Баурджин сплюнул наземь. — Не, парни, я не к вам не по этому делу. Подойдите-ка, разговор есть.

— Разговор?

Переглянувшись, мальчишки заинтересованно подошли ближе.

— Вы каждый день здесь играете, парни?

— Да, господин. Это вообще наше место, правда, прибегают иногда другие, но мы их бьём! Это же наше место!

— Правильно, — одобрительно кивнул нойон. — Значит, всегда, каждый день — вы здесь.

— Здесь, господин.

— А как же так вышло, что в одно время — не так уж и давно — вас тут не было?

— А! — вспомнил вдруг кто-то из ребят. — Это вы про тот день говорите, когда тут одного старика убили. Застрелили из самострела небольшой такой стрелкой!