Орден Лино. Эра исполнения желаний

Вздохнув, я бросилась проверять свою сумку. К счастью, она оказалась на месте, как и ее содержимое. Но доставать депозитарий было страшно, вдруг кто-то зайдет? Да и экспериментировать посреди океана боязно.

Снова спрятав сумку под кровать, я умылась за узкой ширмой, где стоял таз и был кран с холодной водой. В голову настойчиво лезли мысли о поцелуе. И меня это злило. Как будто это самое важное, о чем стоит думать! Подумаешь, поцелуй. Просто нелепая случайность, которая нечего не значит. И надо объяснить это Фрейму, а то еще придумает невесть что. Например, что я этого хотела. Или что за этим пришла!

Я скрипнула зубами и еще раз плеснула в лицо водой, остужая голову.

Почистив кафтан, вернулась в каюту и принялась мерить шагами узкое пространство между кроватью и стеной. Заняться здесь оказалось решительно нечем, а снова думать о том, что произошло в комнате Фрейма, я не хотела. Поэтому, присев на низкий вещевой сундук, я занялась тем, что уже стало моей любимой игрой.

Вывела на слегка пыльной поверхности букву «Л» и в очередной раз попыталась вспомнить, что она означает. Каждый раз я надеялась, что память, найдя верное слово, всколыхнется – и полог забвения исчезнет. Ну или хотя бы приподнимется. Ведь именно эту букву я написала когда-то на земле. Но какие дописать не успела? А может, не смогла?

– Итак, самое простое, – прошептала я, рассматривая букву. Сегодня она получилась пузатой, с дерзким хвостиком, как у игривого щенка. – Л-Лино?

На это имя внутри всегда поднималась горячая волна злости и ярости, но можно ли считать это ответом? Или лишь моими эмоциями?

– Ладно, попробуем иначе. – Буква «Л», кажется, помахивала хвостом-завитушкой, приглашая играть дальше. – Л-Летописец?

Я прислушалась к себе. Снова горячая волна чувств.

Страх. Боль. Сомнение.

Что ж, все это я могу испытывать при упоминании имени любого Правителя.

– Или я пыталась написать свое имя? Может, Луиза? Отличное имя, означает светлая… В Боргвендаме такое имя носила хозяйка булочной. Мне оно всегда нравилось. Или Лаура – победительница. Мне бы не помешало такое имя… Или вот еще Лайма. Не знаю, что оно значит, но звучит неплохо.

Память молчала, и даже чувства утихли. Но я продолжила перечислять все, что приходило в голову.

– А может, я хотела написать не имя, а что-то иное? Какой-то предмет или вещь? Лампа? Лаванда? Лесопилка? Лед? Нет, все не то… Лекарь? Лавочник?

Я подумала над последним вариантом. Может, я пыталась написать имя лавочника, который изготовил мой депозитарий? Увы, никакого отклика из глубин моей памяти не последовало.

– Луна? Лыжи? Лень?

– Ложь.

Последнее слово, произнесенное холодным голосом Димитрия, заставило меня вздрогнуть и вскочить. Правитель стоял возле двери, а я, увлекшись игрой, даже не слышала, как он вошел. Плохой признак. Рид.

– Если ты учишь новые слова, Ворона, то запомни эти, – высокомерно произнес он. – Ложь и лгунья. Это очень подходящие для тебя слова.

Что-то темное всколыхнулось внутри меня, причиняя боль. В глазах потемнело, и тень воспоминания коснулась разума. На миг я словно провалилась в прошлое.

Мягкий шепот во тьме… мягкие губы на моей коже… обжигающие прикосновения и такие злые слова…

«…Лгунья… моя жестокая лгунья… как жаль, что я слишком хочу поверить в эту ложь…»

Я ощущала прикосновения – горячие, торопливые, жадные, но не знала, чьи руки касаются меня. Я слышала шепот и чувствовала поцелуи, но не могла увидеть лица того, кто целует. Я лишь знала, что он торопится. Спешит получить желаемое. Боится, что я уйду… Целует так нежно и чувственно, но все равно злится…

Кто он?

Разум бился в оковах Забвения, мучительно пытаясь выбраться.

Хвостик на букве «Л» больше не казался забавным, он стал остро оточенным клинком, нацеленным в мое сердце.

Я не могла вспомнить, хотя казалось – еще чуть-чуть, еще капельку усилий, и память вернется. Но нет. Прошлое снова ускользнуло, оставив лишь горечь и бешено колотящееся сердце.

Наверное, я пошатнулась, потому что Димитрий сделал несколько быстрых шагов, словно собирался меня подхватить. Но, конечно, он этого не сделал. Просто застыл рядом, рассматривая меня со своим обычным высокомерием.

– Откуда ты знаешь про шипы? Отвечай, пока я не велел протащить тебя под килем.

Я моргнула и мысленно выругалась. Вот же черт! Опасаясь за жизнь Фрейма, я сболтнула лишнее! Забылась на миг и упомянула то, что не должна знать!

– У Сопротивления везде есть глаза и уши, – сказала я, приходя в себя. – И твоя тайна нам тоже известна!

Димитрий медленно покачал головой и улыбнулся. От его улыбки в каюте заметно похолодало. Я повыше подняла подбородок, пытаясь не дрожать и не клацать зубами. Спокойный Димитрий вызывал больше страха, чем Димитрий разъяренный. Когда он орал и угрожал, то был мне понятен. А вот что ждать от такого – застывшего ледяным изваянием с усмешкой на губах и почти белыми глазами – я не знала.

Точно ничего хорошего.