Орден Лино. Эра исполнения желаний

– Он выживет? – вскинулась я и получила в ответ снисходительный взгляд.

– Несомненно. Все не так плохо, милая. Парень молодой и здоровый, у его организма отличные ресурсы. Я их лишь направил в нужное русло – на исцеление.

Еще раз опасливо покосившись на Димитрия и поклонившись, лекарь скрылся за дверью.

– Я останусь с Фреймом. Присмотрю за ним.

– Могла бы поинтересоваться и моим здоровьем, Ворона, – раздраженно произнес Димитрий. – Лишь благодаря мне ты все еще жива!

– На тебе нет ни царапины, – буркнула я. Посмотрела на свои ладони – не слишком чистые. И почему-то добавила: – Спасибо, что спас нас. Это было… впечатляюще.

Димитрий впился в меня взглядом, словно хотел что-то сказать. Но не стал, лишь медленно кивнул.

– Много погибших?

– Еще не знаю.

Димитрий стоял, глядя на меня. Его взгляд скользил от моих растрепанных волос до кончиков пыльных сапог, а потом возвращался обратно. Повисла неловкая пауза, но уходить Правитель почему-то не торопился. Так и стоял, рассматривая меня. И игнорируя мои молчаливые просьбы поскорее убраться.

– Разве тебе не надо узнать, что с кораблем? – наконец не выдержала я.

– Этим займется капитан и команда, – высокомерно произнес Правитель, продолжая торчать посреди каюты.

Я попыталась придумать другие причины, чтобы его спровадить, но тут Димитрий дернул головой, резко развернулся и ушел, хлопнув дверью.

Я посмотрела на несчастную створку, которая едва не слетела с петель, и бросилась к Фрейму. Осторожно коснулась его, но парень не отреагировал. Он лежал на животе, спина в повязках, но дыхание было ровное и без хрипов. Лекарь сказал, что забрал его боль – еще одна впечатляющая способность исполненного желания. На миг я задумалась об этом смешливом толстячке-целителе. Этот человек пожелал для себя не новый экипаж или красивый дом, он пожелал способность лечить. Способность забирать чужую боль. Я вспомнила, как он морщился, водя ладонями по разодранной спине Фрейма. Как бледнел и кусал губы. Смотрела и удивлялась, видя, что разорванная осколками кожа зарастает, затягивается. Это было поистине невероятное зрелище. Возможно, ради таких людей Лино и создавал новую эру. Для тех, кто хочет помогать и творить, делать этот мир лучше. Сколько чудес воплотили желания? Звездный Дворец в Арвиндале, каскадные сады в Соларит-Вулсе, парящий остров Облачного Хранилища… Сколько прекрасного и совершенного можно сделать, обладая подобной силой. Так почему же все пошло не так? Возможно, сами люди оказались не готовы к подобному дару? К жизни без злобы и желания истребить друг друга?

Эти мысли были новыми для меня. Я слишком привыкла ненавидеть проклятого бога и все, что с ним связано. Поэтому новые мысли вызывали почти физическую боль. Откинув за спину растрепавшиеся волосы, я присела на край кровати рядом со спящим Фреймом. У моего желания остаться рядом с ним была веская причина. И не совсем та, которую я озвучила.

Димитрий сказал, что никогда не видел Лино. А это значит, явись проклятый бог перед Правителем, тот не смог бы его узнать.

Мысль, пришедшая мне в голову, казалась полнейшей глупостью, но… Но я помнила то мгновение перед броском ножей. Помнила, видела… почти как наяву. Вряд ли хоть кто-нибудь в том зале видел тогда Фрейма так, как я. Ведь он не просто держал ножи, он держал в руках мою жизнь. И меня трясло, когда я вспоминала краткое мгновение броска. Миг – и Фрейм смотрит на оружие. Как-то даже растерянно. А потом поднимает голову. И я вижу совсем другого Фрейма. Старше. Жестче. Опаснее. Гораздо, гораздо опаснее.

Это преображение длилось всего лишь мгновение, но его хватило, чтобы испугать меня до дрожи в коленках.

Поэтому я должна знать, кто именно лежит сейчас на кровати. Я должна проверить свои опасения, какими бы безумными они ни были.

– Чушь. Ты придумала редкостную чушь, Эл, – пробормотала я, стягивая с Фрейма покрывало. Лекарь снял с раненого кафтан и рубашку, но оставил брюки и даже сапоги. И теперь их предстояло стащить мне.

– Самая что ни на есть наичешуйчатая чушь. Или чушь чешуитая? Вопросик…

Продолжая нести околесицу, я сняла с Фрейма сапоги и носки. Посмотрела. И запустив руки под живот парня, нащупала застежку на брюках.

– У чуши определенно должно быть какое-то верное определение. Выражающее всю глубину ее чешуитости.

Застёжка звякнула и поддалась, я вздохнула с облегчением. И потащила штаны вниз. Сняла, оставив Фрейма в одном белье. Выдохнула снова и одним махом стащила с Когтя жалкие остатки одежды.

Фрейм не пошевелился. Он по-прежнему лежал неподвижно, подложив одну руку под голову и вытянув вторую вдоль тела. Которое я сейчас могла рассмотреть во всех подробностях. Покосившись на дверь – не надумает ли кто-нибудь проведать раненого – я снова уставилась на предмет своего изучения.