Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

Левую руку барон изящно возложил на эфес кинжала, правой выбивает по резным деревянным панелям бравурный марш. Взгляд благостен, лицо честное, открытое. Чувствуется в нем полная гармония с окружающим миром, эдакая умиротворенность. С такими лицами у нас в России ходят госчиновники среднего звена, все как один люди с незапятнанной репутацией, которые ни за что на свете не опустятся до мелкого воровства. Просто чтобы руку не испортить.

– Ты смотри, скотина, не придуши его до смерти, – заботливо дает барон ценное указание. – Лис нужен мне живым!

– Живым и получите, мой господин, – бодро рапортует усатый. – Мне не впервой, вы ж знаете. Я ж никогда вас не подводил, у меня случайных мертвяков не бывает!

– Ну‑ну, – с иронией комментирует барон, – так держать. Главное – не перехвали себя.

Гектор явно слабеет: рыцарь падает на колени, руки тщетно пытаются зацепить тонкую удавку, которая глубоко врезалась в шею, глаза страшно выкачены, изо рта – пена. Все присутствующие с явным интересом смотрят на Гектора, на дверь – ноль внимания. С другой стороны, то, что они даже не сочли нужным закрыться, подсказывает: помощи здесь ждать не от кого. Нам поможет лишь дерзкое, но продуманное нападение.

Как известно, у нападающего имеются все преимущества: он выбирает и время атаки, и очередность целей. Разумно решив, что из всех присутствующих самым опасным является барон, я одним из кинжалов пришпиливаю барабанящую руку к панелям орехового дерева. Рана займет его на полминуты, не меньше. Я мог бы попытаться пырнуть хозяина замка в бок, но люди с настолько открытыми лицами обычно никому и ничему не верят, такие даже в спальню поддевают кольчугу под ночнушку.

Второй кинжал я всаживаю в шею пыхтящему от напряжения усачу. Не нравится мне его лицо, такое впечатление, что мы уже где‑то встречались и он сотворил мне изрядную гадость. Или то был кто‑то очень на него похожий? В любом случае вызвавший стойкое чувство антипатии усач, коротко хрюкнув, выпускает из рук удавку и начинает заваливаться на бок. Не успеваю я развернуться, как третий, выхватив короткий меч, не раздумывая, прыгает на меня. А неплохо бы иногда подумать. Я ловко уворачиваюсь от удара, хватаю его за руку с мечом, другой рукой изо всех сил сжимаю твердое жилистое горло. Уж лучше бы я ударил его ногой в пах!

Ведь противник, нехороший человек, не раздумывая долго, хватает меня за горло в ответ. Руки у него сильные, мы кружим по комнате, срывая гобелены со стен, сшибаем стулья и драгоценные вазы на пол, оба уже хрипим от натуги, но ни один не желает сдаваться. Кончается наш «вальс» тем, что пришедший в себя Гектор оглушает моего супротивника ударом чудом уцелевшей вазы. На затылке пострадавшего мигом вскакивает здоровенная шишка, закатив глаза, злодей рушится на пол. Вазе хоть бы хны: судя по тому, с каким уверенным стуком она падает на пол, ею можно и быка оглушить. Пару мгновений мы с Гектором глупо таращимся друг на друга, оба взъерошенные и с красными лицами, будто только из бани, осторожно трем пострадавшие в схватке горла.

– А где барон? – сипло любопытствую я наконец.

Тут же понимаю, куда делся этот недоброжелательный человек. Из коридора доносится зычный вопль:

– К оружию! К оружию!

Мы пулей вылетаем из комнаты, столкнувшись плечами в дверях. Со всех сторон к нам бегут вооруженные мечами и копьями люди. Я еще успеваю метнуть один из ножей в спину бегом удаляющемуся барону… Ну, так и есть! Под роскошный, красный с лазоревым камзол поддета кольчуга, а может быть, панцирь, отчего нож с бессильным звоном отскакивает в сторону.

Дело усугубляется тем, что, прибыв в гости, у рыцарей принято снимать доспехи и сдавать меч на хранение: появиться в броне на пиру – значит нанести смертельное оскорбление владельцу замка. Хорошо еще, что не отменен почтенный обычай украшать стены любовно подобранными коллекциями мечей и топоров, копий и булав, а потому мы не совсем безоружны. Жаль только, что конюшня далековато, все‑таки рыцарь без коня, что песня без баяна.

– К окну! – командует Гектор, лихорадочно оглядываясь. – Дальше выпрыгивай в ров, а уж там, как повезет!

Мы сметаем выскакивающих отовсюду стражников и вооруженную чем попало челядь, но их так много, что постепенно мы вязнем, продвигаясь вперед все медленнее и медленнее. Меня разлучают с Гектором, я оказываюсь один в переполненном людьми коридоре. Затем оттесняют в какую‑то комнату, где я безуспешно пытаюсь пробиться к окну. Я дерусь как лев, но один из нападающих ухитряется алебардой зацепить меня за ногу и повалить на пол, к бурной радости всех присутствующих. Здоровенный воин с физиономией головореза заносит надо мной тяжелый топор.

«Будто мясник на рынке разделывает порося, – мелькает в голове паническая мысль. – Боже, как непривлекательно и даже мерзко смотрится снизу занесший оружие человек… Чего стоят вот эти горящие плошки глаз и хищно оскаленные зубы… Какими же монстрами должны мы казаться нашим домашним питомцам!»

– Этого кончай, он нам не нужен, – азартно командует кто‑то сбоку.