Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

Охотники дали целых десять. Я был на полпути к лесу, когда за спиной раздались еле слышные азартные вопли. На скаку я оглянулся, из ворот выплескивались все новые всадники с ярко пылающими факелами в руках. Влетев в лес, я тут же завертел головой, выискивая подходящее убежище. И в мыслях у меня не было устраивать ночную скачку с непредсказуемым результатом, это во‑первых. А во‑вторых, в замке остался мой друг, и я намерен был без особого шума вернуться и попытаться его освободить.

Немного тревожило то, что лучники так ни разу и не пальнули вслед даже из азарта. Очевидно, господин барон Ле Берг очень хотел увидеть меня живым и здоровым, дабы на пару со своим лучшим другом палачом задать мне несколько вопросов. Думаю, той ночью хозяин замка весь извелся в нетерпеливом ожидании. До утра томился и маялся, все представлял, как сунет мне под нос перемотанную правую ладонь и спросит эдак ласково:

– Узнаешь, мерзавец?

А потом палачу властно, с нескрываемым бешенством:

– На дыбу немедленно, и если подлец умрет раньше, чем заживет моя рука, ты сам займешь его место!

Я затаился метрах в пяти от дороги, за толстыми стволами деревьев и густым кустарником. Крепко зажал ноздри жеребцу, чтобы четвероногий дурень не заржал, приветствуя остальных лошадей, мол: «Привет, пацаны, куда это вы собрались на ночь глядя?»

Погоня прогрохотала мимо с оглушительным лязгом, как запоздавший бронепоезд. Неудивительно, ведь в общей сложности там не меньше двух‑трех тонн железа. Со стороны было очень похоже на скачки, так плотно шла основная группа. По всей видимости, на кону стояла достаточная сумма денег, скорее всего – золотом. Да, я опять востребован и нужен людям. Думаю, это судьба: что в двадцать первом, что в пятнадцатом веке окружающие испытывают острую необходимость в моем обществе. Лестно, черт побери!

Я подождал, пока стук копыт не стих окончательно, и осторожно повел коня в глубь леса. Пора было подумать о ночлеге, не стоять же столбом до рассвета. Как только я остался один и горячка боя схлынула, меня тут же затрясло. Первый раз в жизни я участвовал в настоящем бою: убивал сам, и враги пытались убить меня. Это вам не мелкие стычки, где со всем управлялся Гектор, а я лишь берег его спину. Я осознал вдруг, что и меня, Роберта Смирнова, могут убить. Что уж скрывать, страшное, жутковатое ощущение. Хорошо, никто не видел, как я куксился. Часа два все никак не мог успокоиться, наконец ополовинил фляжку коньяка, которая нашлась в седельных сумках, лишь тогда отпустило.

До утра так и не уснул, только начинал задремывать, сразу чудилось, что я вновь в битве. Раз за разом пытаюсь отбить Гектора, но между нами кидаются все новые враги, а друга тем временем уводят куда‑то далеко. Мысль о том, что я оставил Гектора в беде, мучила меня. Утешало одно: раз пленника взяли живьем, значит, можно будет отбить, ведь мы, русские, своих не бросаем. Я планировал наутро вернуться к замку и все разузнать поподробнее. Против превосходящих сил противника действовать следует обдуманно. Да и не похоже, что Гектор обрадуется, увидав меня сидящим в соседней камере. Не для того он вернулся, чтобы я корчился на дыбе. Гектор настоящий рыцарь, он следует древнему принципу «сам погибай, а товарища выручай». Последую ему и я.

Легко сказать, трудно сделать. Последующие три дня по лесу разъезжали конные патрули, несколько раз меня не обнаружили только чудом. Я оголодал так, что опустился до мелкой кражи: ловко подкрался к идущей в замок телеге с овощами и стянул вилок капусты и несколько морковин. Морковки пришлось отдать забеспокоившемуся четвероногому другу, зато вилок достался мне в полную и нераздельную собственность. Я жадно грыз сырую капусту и рассеянно думал: «Нет, кролики – вовсе не дураки, кто скажет такое, тот грязно солжет. Господи, как вкусно‑то! Единственное, что в лопоухих удивляет, как они после капусты могут думать о бабах?»

Сам я мог думать лишь о большом куске мяса, хорошо прожаренном и со специями. На четвертый день патрули пропали, а господин барон во главе трех десятков воинов выступил в поход. Прямо в середине строя со связанными руками ехал Гектор, поводья его лошади бдительно держал в кулаке плечистый детина на вороном жеребце, по виду – оруженосец. Друга провезли буквально в двух метрах подо мной; в тот момент я, как некий Тарзан, удобно устроился на суку громадного дуба, который угрожающе навис над дорогой.

Я просидел так почти два часа в теплой птичьей компании. Сперва потомки динозавров грозно чирикали и взъерошивали перья, пытаясь изгнать конкурента. Затем успокоились, поняв, что я гнезда не вью, яйца не откладываю, даже червячков не клюю, а лишь тупо пялюсь на дорогу. Наверное, решили, что я малохольный.