Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

Я шел, стараясь не наступать в лужи. Прошлой ночью небо словно прохудилось, дождь то затихал, то усиливался, но полностью не переставал. Сейчас просто моросило, но темное небо было сплошь затянуто тяжелыми тучами и где‑то к западу опять погромыхивало. Я поежился, пытаясь плотнее запахнуть плащ, но безуспешно: холодный влажный ветер без труда нашел новую щель.

Едва я свернул за угол, как мощным толчком меня буквально забросили в темный переулок. Жесткая ладонь легла на лицо, зажимая рот, и весь хмель с меня мигом слетел. Я дернулся, пытаясь вывернуться из стальных объятий, и замер в изумлении: из переулка вывернула фигура точь‑в‑точь таком же плаще, как и мой, и целеустремленно зашагала по лужам.

– Умоляю, не шумите, – прошептал на ухо чей‑то голос.

Я медленно кивнул, и меня тут же отпустили. Уже с интересом я проводил взглядом и мужчину в схожем с моим плаще, и кравшегося следом юркого неприметного человечка. Говоривший со мной указал вглубь переулка. Помедлив, я пожал плечами. А почему бы и нет, что я теряю? Шли мы недолго. Уже через пару минут я нырнул в заднюю дверь неприметного домика, внутри меня ждал Жан Кер.

– Здравствуй, Робер, – просто сказал он.

– И тебе не хворать, – откликнулся я настороженно. – Чем обрадуешь?

Он коротко усмехнулся:

– Узнаю старого друга. Ни тебе здравствуй, ни про дела спросить.

– А чего тут спрашивать, – в тон Жаку отозвался я. – Раз вызвал, значит что‑то случилось, и без меня не справиться. Угадал?

– Угадал, – согласился Кер. – Дело и впрямь срочное и серьезное. Предыдущее твое задание отменяется, больше нет необходимости разыскивать доказательства.

Он улыбнулся, я молчал. Наконец Жак поинтересовался:

– Чего не радуешься?

– Потому что сейчас ты скажешь нечто неприятное, – спокойно ответил я.

Жак покачал головой, в голосе его промелькнули нотки удивления:

– В уме тебе не откажешь. Что ж, раз так, то слушай внимательно. Все предыдущие договоренности остаются в силе, тебе же предстоит выполнить нечто иное. Ровно через двенадцать дней тебе предстоит захватить левый форт, защищающий вход в гавань. Пришедшие корабли с десантом должны пройти беспрепятственно.

– Что за корабли, о чем ты?

– Наши! Ты только представь себе, мы захватим всю верхушку ордена в одном месте! Войне конец! – возбужденно заявил Кер.

– А правый форт? – спросил я спокойно.

– Не твоя забота.

– Хорошо, – кивнул я. – это все?

– Как понимаешь, нет, – ухмыльнулся Жак. – Главной твоей задачей будет проникнуть в покои сэра Малькольма Уэйка. Ты должен сберечь все карты, какие находятся у этого почтенного господина, ни одна из них не должна пострадать. Он – хранитель морских путей, которому известно, как попасть в место, откуда орден черпает свои богатства!

Ровным голосом я полюбопытствовал:

– А ковер‑самолет или скатерть‑самобранку вам не надо? Может луну с неба прикажете?

Кер устало вздохнул, тщательно выговаривая слова произнес:

– Робер, мне больше не на кого положиться. Пойми и ты, только если сделаешь все как надо, узнаешь про ту таинственную узницу. Это условие твоего нанимателя, а не мое.

– Мне понадобится золото, – сказал я.

Жак с готовностью выложил несколько набитых кошелей. Помедлив, положил рядом металлическую бляху и свернутую в трубку бумагу.

– Этот знак позволит тебе проходить в замок без пароля, – сказал Кер. – Он же поможет захватить форт. Грамота удостоверяет, что ты владеешь знаком по праву. Попросить предъявить ее могут только твои коллеги.

– Коллеги? – нахмурился я.

– Люди брата Абеляра, – тихо произнес Жак.

– Она настоящая?

Кер промолчал, коротко кивнув. Странные же дела творятся в ордене, подумал я, если в заговор замешан глава контрразведки!

– Ясно, – сказал я. – Договорились. Значит, двенадцать дней?

Он кивнул, и я не прощаясь вышел.

Той же ночью, еще до рассвета, у меня состоялось объяснение с сержантом Брекеном. Едва тот зашел в мою палатку, я жестом услал Адама, и тут же вытащил полученный от Кера знак. Вдвое больше орденского медальона, он был выполнен из серебра и представлял собой ощетинившуюся шипами розу, лежащую поверх креста. Сам же крест был составлен из обнаженных клинков, покрытых алой эмалью. Симпатичная вышла штучка и очень стильная.

Разглядев знак, лежащий в моей ладони, сержант явственно вздрогнул. Брови его поползли вверх, рот приоткрылся. Тут же Брекен пришел в себя, лоб его собрался морщинами, губы сжались в тонкую полоску, взгляд стал колючим.

– Любопытная штучка, сэр, – мягко сказал он, незаметно сдвигая руку к висящему на поясе кинжалу, – могу я поинтересоваться, где вы ее нашли?

– Там же, где и вот это, – небрежно ответил я, протянув ему грамоту.

Встав так, чтобы меня видеть сержант быстро пробежал ее глазами, впившись взглядом в витиеватую подпись и печать. С растерянным видом вернул мне грамоту и вытянулся по стойке смирно.

– Ничего не понимаю, сэр, – пожаловался он.

– А тебе и не надо понимать, – пожал я плечами, – достаточно, если это буду делать я. Предъяви свой знак!