Орден святых ищеек

– Шазовы тупицы! Мы летели, когда отказал реактор! – заорал Хим громче глашатая даже без подключения к динамикам. – Инженер сломал шею при приводнении! Альред жизнь отдал, чтобы послать вам сигнал бедствия и передать, что у врагов есть невероятное оружие! Да и я что, похож на идиота, чтобы отключать реактор над океаном во время шторма? – Хим набрал полные легкие воздуха, было видно, как ему тяжело без сигары. – Ответьте! На! Один! Вопрос! Что! С моим! Экипажем!?

Глашатай как всегда замер, когда слушал команды, транслируемые ему прямо в ухо, если что-то шло не по сценарию. Затем посмотрел в записи.

– Двадцать семь человек спасены, шестеро пропали без вести, семнадцать мертвы. Ковмариловую корзину тоже удалось спасти, реактор, естественно, не найден. Вы двое не справились с основной задачей и не смогли уберечь технику, нанеся непоправимый урон вооруженным силам Хора и планам нашей страны. На восстановление «Незримого» уйдут миллионы рундов и не меньше года времени.

– Сожалеем, – сказал Смибдорт, – но реактор не реагировал ни на один способ запуска и заглох, словно двадцатилетний трехколесник.

– Вы и должны решать нестандартные ситуации, помощник капитана, – глашатай сделал долгую паузу.

Из-за того, что в Хоре не было главных и подчиненных, казалось, что правит всеми эта самовлюбленная кукла в руках чревовещателя. Начиналась предвыборная кампания, и каждому чиновнику, и правительству в целом, требовались громкие резонансные дела. В федерации Миллион от каждой тысячи выборщиков в Хор попадал один человек, и какими только способами это место не захватывалось: угрозами и обещаниями, подкупом и скупердяйством, талантом и блатом, и даже юмористическими выступлениями. Такая система позволяла обновлять элиту, и у каждого микрорайона был «свой» человек в правительстве.

– Мастер Смибдорт, вы – изгнаны. Из уважения к предкам-мастерам, которые основали федерацию Миллион, мы разрешаем вам остаться жить на территории страны. Вам запрещено пересекать границу владений Властителя и служить любым правительственным организациям по всему миру.

– Я положил всю жизнь на служение Хору, – спокойно проговорил Смибдорт. – Меня ничего больше не интересует, и я ничего не желаю, кроме как спасать людей Миллиона и имущество Хора.

– Вы не справились. А смысла давать второй шанс мы не видим.

– Дайте мне поручение не столь высокого уровня, – без единой эмоции попросил мастер.

– Все задания Хора тысячи голосов неимоверно важны, – едко сказал глашатай, – и еще одной неудачи мы не потерпим.

– Хор успел и это обсудить? – переспросил мастер. – Или это мнение голосовых связок и языка без обращения к мозгу?

«Ого, кажется, я вышел из себя. У меня есть личная неприязнь к глашатаю».

– Ваше дело закрыто. Капитан Хим, вы заслуженный военнослужащий, и Хор в большинстве проголосовал за смягчение приговора. Хор лишает вас всех званий и привилегий и приказывает отправиться для работ в закрытый военный город Комо на десять лет, в случае военного положения…

Капитан Хим резко оторвал верхнюю пуговицу и закинул в рот. Со словами «Прости, Смиб» хлопнул мастера по плечу, затем закрыл глаза и разгрыз пуговицу. Смибдорт услышал шипение, из носа Хима вырвалось облачко фиолетового дыма, а следом за ним потекла кровь. В глазах лопались сосуды, покрывая их красными прожилками, на миг взгляд стал безумным и тут же застыл. Громогласный, жизнелюбивый капитан дирижабля «Незримый» упал замертво, напоследок ослушавшись приказа Хора.

Почти вся тысяча чиновников подскочила на ноги, кто хотел рассмотреть получше, кто – почтить капитана. Если кто-то хотел ослабить федерацию Миллион, у него получилось. Реактор построят заново, экипаж обучат, но столь профессиональных капитана, мастера, инженера и атомогенетика, научившихся работать в команде, найти будет трудно.

– Дело капитана Хима закрыто, – обалдевшим голосом произнес глашатай. – Мастер Смибдорт, покиньте Круг.

Смибдорт опустился на колени и опустил веки другу. Внутри росла досада и что-то, отдаленно похожее на страх.

– Мастер служит стране и правительству, которое ею управляет и защищает, – громко, по-прежнему стоя на коленях и выгнув спину в огромном знаке вопроса, сказал Смибдорт. Затем показал на тело капитана. – Но вы не цените даже лучших и самых преданных. Спасибо за данное мне вознаграждение: за освобождение от лживой службы, от которой сам бы я не отказался никогда.

– Ты ответишь за свои слова! – выкрикнул бородатый мужик в третьем ряду.

– Только попробуй повторить эти слова за пределами Круга! – погрозив, как ребенку, наманикюренным пальцем, остервенелым голосом произнесла молодая женщина.

– Ты мастер, но не бессмертный! Уходи, пока разрешили!

– Кто дал тебе право судить нас, избранников народа?

Смибдорт отключил восприятие, слыша только гомон негодующих выкриков и совершенно не различая смысла. Он поднялся и пошел к выходу, поняв, откуда появился страх. Он думал, что боялся незнания своей дальнейшей судьбы, что страшился того, что больше не нужен. Но нет, наоборот. Он испугался, поняв, чем займется дальше.