Орден: Тевтонский крест. Тайный рыцарь. Крестовый дранг

Полноценной артиллерийской дуэли у эсэсовцев, впрочем, не вышло. Бронированное рыльце машины еще не успело развернуться орудием к противнику, а Бурцев уже влепил один за другим три снаряда – в приземистую кабину, под капот и по гусенице. Легкобронированная цель остановилась, задымилась.

Теперь вроде можно ехать…

– Держитесь покрепче, сейчас немножко потрясет! – предупредил Бурцев соратников.

И полез к месту механика-водителя.

Глава 51

Трясти начало сразу. И совсем даже не «немножко». Только сейчас он понял, каким все-таки асом был Отто Майх. Что там ни говори, а танк свой унтерштурмфюрер водить умел. Бурцев же, непривычный к габаритам «Рыси», двигал многотонную трофейную машину по расстрелянной базе медленно и неуклюже, ловя гусеницами каждую яму и каждую кочку.

Внутри опять лязгало и громыхало. Бил по мозгам незадраенный люк: крышка подскакивала и грохотала о броню. А их все поливали огнем. Шмолил пулемет на единственной, чудом уцелевшей и покосившейся вышке. Кто-то строчил из автоматов. Но кто, откуда – не понять. Лишь стучало по броне, стрелки же попрятались по щелям, как тараканы.

Сыма Цзян тоже несколько раз пальнул очередями из своей бойницы. Зачем, почему и попал ли – это так и осталось для Бурцева загадкой.

– Моя все! – растерянный, обиженный голос. – Невидимая стрела улетела. Вся улетела. Самострела молчится…

Патроны, значит, у китайца кончились.

– Возьми мой! – крикнул Бурцев, не отрываясь от перископа механика-водителя. – Он уже заряжен.

Валявшийся у ног «шмайсер» утянули проворные руки.

Снова стрельба на ходу… И снова патронов хватило ненадолго.

Бросить рычаги управления Бурцев не мог, а значит, броня и двигатель сейчас – их единственное оружие. Да меч Освальда. Слава богу, добжинец вложил, наконец, его в ножны. Иначе заточенный клинок всем им дырок понаделал бы при этакой-то тряске!

По броне барабанит и барабанит. В танке – жара. Или просто показалось в горячке боя? Волосы – взмокли. Пот – ручьями со лба. Перископ запотел.

Бурцев неловко вел чужую машину и громко матерился при каждом толчке. Освальд что-то бормотал на латыни, китаец угрюмо молчал, а немецкий пулеметчик снаружи нервировал все больше.

Бурцев разогнал «Рысь», направил прямиком на вышку.

– Держись, братва! – забывшись, рявкнул по-русски.

Ни поляк, ни китаец не поняли. А, может, просто не успели ухватиться покрепче.

Он протаранил. И пожалел о совершенной глупости. Это только в фильмах про войну танки лихо сметают любое препятствие на своем пути. В жизни все обстоит иначе. Совсем иначе! Сотрясение от удара было такое, будто «Рысь» налетела бронированным своим лобешником не на деревянную конструкцию, а как минимум на железобетонную плиту. От резкого толчка чуть не вылетели наружу потроха. А голова с такой силой впечаталась в железо, что не уберег даже толстый войлочный подшлемник. На мгновение помутилось в глазах. Потом Бурцев понял, что цепкий Сыма Цзян отлетел от своей бойницы. И еще бесконечно долгую секунду гудел топхельм добжиньского рыцаря: Освальд славно так приложился к затвору танкового орудия.

Зато вышка упала. Зато вражеский пулемет умолк. Бурцев гнал дальше. Потирал шишку и злорадно, дико, безумно хохотал. Он вновь не удержался от соблазна: проезжая мимо гаражных ангаров, мазанул-таки бортом по сгрудившейся недострелянной технике фон Берберга. «Цундаппы» разлетелись. «Кюбельваген» перевернулся.

Танк пошел в гору – на замковый холм. Через засыпанный ров. Через срытый вал. К широким, чуть приоткрытым воротам куполообразного строения, прятавшего от чужих глаз основание древней арийской башни. К тем самым воротам, откуда выходили взвод за взводом солдаты цайткоманды СС, откуда гитлеровцы выкатывали переброшенную в прошлое военную технику. Откуда, не жалея хребтов, они выносили тяжеленные ящики с патронами, снарядами и гранатами, в надежде пробить, взломать всей этой мощью сплетенную много веков назад вязь истории. И изменить всё.

Теперь эти ворота предназначались для другого. Теперь они должны пропустить его, Василия Бурцева, бывшего омоновца и нынешнего рыцаря, оседлавшего немецкую «рысь», к гордой и прекрасной дочери Лешко Белого Агделайде Краковской. И ворота пропустят. Хотя бы потому, что им не устоять перед танком.

И тут-то его подловили.

В щель между воротными створками выскочили двое эсэсовцев в офицерской форме. У каждого – по противотанковой гранате в руках. Знакомые каплевидные килограммовые болванки. Немцы появились всего-то в двух десятках метров. Бурцев прекрасно видел их решительные лица, горящие ненавистью глаза, оскаленные рты. Чего уж там – не только красноармейцы умеют бросаться под вражеские танки.

Эх, был бы в руках сейчас пулемет, а не рычаги управления – скосил бы обоих нафиг! Может, успел бы. Да будь хоть у Сыма Цзяна в «шмайсеровском» рожке малость патронов – развернул бы машину пробитым боком к этим двоим. Рявкнул бы на старика-китайца погромче, чтоб не жалел «невидимых стрел». Авось получилось бы!