Орел и грифон (СИ)

Солнце упавшее в море средь бела дня не вызвало бы такого потрясения у сарацин, как падение Воплощенного Бога — и жалобные вопли, раздавшиеся отовсюду, не могли заглушить воинственные крики ромеев, когда они поняли, что их-то император остался жив. Имперские дромоны, продолжая осыпать врага множеством снарядов, неуклонно шли вперед — и многие суда оказались уже настолько близко, что ромеи начали перепрыгивать на палубу противника, схлестываясь с сарацинами в жестокой схватке. Первым на вражескую палубе спрыгнул Асмунд, облачившийся в черный клибанион и высокий шлем с султаном из конского волоса, выкрашенного алым. На скользкой от крови палубе, руг рубился одновременно мечом и топором, осыпая врагов проклятиями, смешивая при этом христианских бесов и языческих злых духов.

— Блевота Сатаны, женовидное отродье Локи, смердящие ублюдки Вельзевула! Да пожрет вас Ад, да поглотит ваши души Хель, вы, нечестивое отребье Антихриста! Смерть вам, отребье бесов и троллей, смерть, смерть!!! За Господа Христа и архангела Михаила!

— За Христа и Михаила!!! — вопили сражавшиеся рядом с ним варвары, сами сейчас толком не способные объяснить, кого сейчас поминают — басилевса или архангела. Другие же и вовсе в горячке битвы взывали к Перуну и Тору, Одину и Свентовиту — и каждое имя сопровождалось взмахом меча или топора, сносившего головы, выпускавшего кишки, разрубая тела от плеча до поясницы. Следом за воинами этерии в рукопашную устремлялись и ромеи — один за другим вражеские корабли превращались в арену жесточайшей резни. Арабы тоже свирепо сопротивлялись — и кое-где им даже удалось сбросить в море абордажные команды и самим ворваться на вражеские корабли, вмиг забурливших в кровавой круговерти взаимного уничтожения. Однако с арабами сыграла злую шутку уверенность их предводителя в собственной непобедимости — из-за чего сарацинский флот и оказался в окружении, позволившей ромеям обстреливать их со всех сторон. Арабы стреляли в ответ, но, после того как корабли сблизились, их катапульты теряли в эффективности, тогда как сифоны с греческим огнем, — новое оружие, пока еще не знакомое арабам, — могли жечь вражеские суда и с близкого расстояния. Арабы пытались отвечать тем, что некоторые из них, вроде как в панике бросавшиеся за борт, подплывали к вражеским кораблям, швыряя на палубы горшки с зажигательной смесью. Однако и ромеи, после того как потеряли пару кораблей, все же наловчились отслеживать и убивать таких водолазов. К тому же в море стали появляться акулы, атаковавшие арабских боевых пловцов, прежде чем они успевали приблизиться к ромейскому судну на расстояние броска. Крики несчастных, терзаемых на части свирепыми хищниками, стали последней каплей — и многие сарацины, не выдержав этого уже поворачивали корабли, стремясь скрыться в недалекой Мессине. Однако мало кому это удалось — и к вечеру ромеи уже могли праздновать победу над самым грозным флотом, когда-либо собиравшимся в этой части моря.

— Архангел Михаил, Водитель Воинств даровал нам победу, — с носа дромона, ставшего новым флагманом ромейского флота, громко говорил басилевс, пытаясь перекричать вопли торжества, — а Бог отныне и навсегда вернул нам Италию!

Немногие же сарацины, сумевшие добраться до Мессины, смогли утешиться новым чудом: когда они подплывали к берегу, то увидели как в воде к ним приближается нечто огромное и белое. Вскоре пораженные арабы признали в неведомом существе плывущего в воде слона. На выступавшей из воды спине восседал халиф в мокром и рваном одеянии. Впрочем Яхья, все же выглядел не так плачевно, как его слон: тело зверя покрывали ожоги и кровоточащие шрамы, уши повисли кровавой бахромой, а несколько акул кружили вокруг животного, стараясь атаковать. Одна из акул даже выпрыгнула, чтобы стащить в воду халифа, но тот ударил морскую хищницу открытой ладонью — и рыба, корчась в предсмертных судорогах, пошла ко дну. На нее тут же кинулись ее собратья, дав слону доплыть до ближайшего корабля. Множество рук протянулось и на палубу взошел Яхья ибн Йакуб, несмотря ни на что, не утративший горделивого вида.

— Аллах не дал нам победы, — сходу заявил он, — но Он же не дал и мне сгореть — и тем самым подтвердил, что суть Его все еще пребывает во мне. Мы потерпели поражение когда начали войну с неверными, оставляя правоверных в том заблуждении, что может быть иной халиф кроме Яхьи ибн Йакуба. Мы еще продолжим свой джихад — но не раньше, чем весь Дар-аль-Ислам сплотится вокруг потомка Пророка!

Лесные княжны