Орел или решка

Игнатий Кузьмич Глебов, степенный мужик лет тридцати восьми, стоял в амбаре, еще раз подсчитывая собранный урожай. Его светлые, как солома, волосы разделились на прямой пробор, подчеркивая прямой нос, и упрямый подбородок. Серые глаза наметанным взглядом охватывали полные сусеки зерна. Мысленно производимые подсчеты показывали, что хлеба хватит до будущего урожая и еще останется на продажу. Губы растянулись в довольной улыбке. Тщательно закрыв амбар, он направился в конюшню. Везде чистота и порядок, скотина управлена19: коровы размеренно жуют сено, свиньи развалились на соломе, довольно похрюкивая; овцы сбились в кучу, мерно покачиваясь, куры уже сидят на насесте. Игнатий направился в дом. Мария, полная симпатичная женщина, чистила горшки в кухне, доченька Фиса спала на печи, ее нянчила бабушка, не забывая между делом вязать носки.

– Мария, а где Гриша?

– Бегает где-то с робятами.

Заскрипели входные ворота.

– А, вот и Гришенька пришел! – Мария загремела ухватами, приближалось время ужина. Гриша вошел в дом, снял заснеженную лопотину20, столбом поставил ее у порога и шмыгнул на печь. Бабушка подвинулась, ласково помогая внуку устроиться удобнее.

– С катушки, что ли катался? – улыбнулся Игнат сыну.

– Ага, – ответил тот, – отыскивая замерзшими руками самое теплое место на печке.

– Мария, собирай на стол, – скомандовал Игнат.

Мария сноровисто достала ухватом из печи чугунок с похлебкой. Игнатий Кузьмич, задумчиво жевал хлеб: «Как удачно все складывается. Кому из братьев пришла в голову мысль, что можно самим возить лес на продажу по деревням, а не ждать, когда за ним приедут? Хорошо покупают в Орде, Медянке и даже в Кунгуре. Сразу появились деньги, уже несколько тысяч! Какую знатную молотилку купили в складчину. Надо еще к весне купить сеялку, а потом и жатку. Коли так дело пойдет, будет на равных с Щербининым Михаилом, тот шибко богат и знается с самими духовниками из Кунгура. Наведываются они к нему в гости, сидит он с ними за столом на равных, и величают они его Михаилом Федосеевичем. А, может, удастся накопить киргишанский21 кирпич, да построить дом, как у братьев Алябушевых в Орде. Обязательно двухэтажный дом-от

что б был, в нижнем этаже производство наладить: красильню устроить, или начать посуду черепанить22, а еще лучше лавку открыть. Нанять работников, товар из Кунгура возить от купца Черноусова, а чтоб в Кунгур не порожняком ехать, скупать здесь семена льна, клевера, масло, яйцо и там продавать». Игнатий зачерпнул большой деревянной ложкой кусок мяса. Его примеру последовали остальные. Слава Богу, еды в доме в достатке. Мария, молчаливо сидевшая напротив Игната, втайне любовалась им. Хороший муж ей достался – баской, работящий, с ним как у Христа за пазухой. Гриша тихонько ущипнул под столом Фису, та тут же толкнула его рукой.

– Гриша, – мать укоризненно покачала головой,– Сано Серьгин23 не обижает своего брата Ефимку.

Гриша пригнул голову и запихнул в рот полную ложку похлебки: обидишь Фису, как же…

Михаил Федосеевич задумчиво отложил в сторону бумагу и карандаш, вышел из-за стола и погладил окладистую бороду: да, немалый доход принесла бакалейная лавка и постоялый дом в Орде, но не стоит торопиться и записываться в купеческую гильдию, чтоб потом не спокаяться.24 Что ни говори, а налоги на крестьянина гораздо меньше. Вон, Орлов Дмитрий, бога-а-а-тый торговец, живую рыбу из Екатеринбурга возит, а тоже крестьянином числится. Или черепанщик Титов, какая у него мастерская на нижнем этаже дома, и продажа глиняной посуды налажена, а все же предпочитает оставаться крестьянином.

В комнату заглянула жена Татьяна:

– Айда ужинать Михаил, заждались тебя. Чуешь25?

– Ровно26

я недолго туто. Иду…

«Да… Крестьянином числиться – это лучше…» – продолжал размышлять про себя Михаил, направляясь в кухню.

За столом уже собралась вся семья: старший сын Павел с женой и сыном, средний сын Алексей и младшая доченька Надя. Для Павла с семьей и сделали прируб к дому. Теперь Алексея надо бы женить.

– Чё это Егорка уросит и вертится? Не захворал ли? – Федосеевич встревожено взглянул на внука.

– Да нет, – ответила Татьяна,– ись 27хочет. Сноха сунула ребенку в руки краюшку хлеба, и тот потянул ее в рот.

Михаил сел за стол, взял ложку, зачерпнул суп и снова углубился в свои мысли.