Орел нападает. Орел и Волки

– Пойду пройдусь до тропы. Может, что-нибудь выясню.

– Нет, – твердо возразил Макрон. – Тебя могут обнаружить.

– Обнаружить? Да кто в здравом уме будет шататься тут в такую погоду?

– Мало ли, – невесело хмыкнул Макрон. – Ты вот ведь собралась на прогулку.

– Так или иначе, я иду.

– Нет, никуда ты не идешь. Сядь.

– Я была о тебе лучшего мнения, римлянин, – сердито произнесла Боадика, даже не думая подчиняться приказу.

Катон поплотней завернулся в плащ и уставился на груду растопки, больше всего желая куда-нибудь деться.

– Я просто осторожен, – терпеливо пояснил Макрон. – Надо полагать, твой приятель вот-вот вернется. Нечего за него беспокоиться, он уже не ребенок. Расслабься.

– Извини, мне надо облегчиться. Не могу больше терпеть. Или позволь мне отойти, или я справлю нужду прямо здесь. Ты этого хочешь?

Макрон побагровел от злости: не отпустить ее было нельзя. Отпустить тоже. Он стиснул кулаки.

– Тогда двигай. Но не отходи далеко и побыстрей возвращайся.

– Это уж как получится, – усмехнулась гордячка и исчезла в лесных тенях.

– Проклятая девка! – буркнул Макрон. – Как, впрочем, и вся их бабья порода. Хочешь совет, парень? Никогда не имей с ними дела, – кроме мороки, ничего не получишь.

– Так точно, командир. Можно мне развести костер?

– Костер? Да, валяй. Прекрасная мысль.

В то время как Катон щелкал кремнем и кресалом, Макрон прилежно вертел головой, высматривая Празутага и Боадику. Маленький рыжий язычок пламени лизнул сухой мох, и Катон, горбясь и подставляя ветру спину, осторожно переместил огонек в кучку хвороста. Вскоре смыкавшийся вокруг ночной мрак потеснило слабо колеблющееся оранжевое свечение.

Боадика все не возвращалась, и юноша начал подумывать, уж не случилось ли чего с ней? И даже если ничего не случилось, сумеет ли она в темноте найти дорогу к стоянке? А вдруг и девушку, и ее родича подстерегли дуротриги? И пытают теперь, стараясь вызнать, где прячутся их сообщники? Возможно, враги уже крадутся сюда, чтобы захватить двоих римлян.

– Командир?

Макрон повернулся к костру:

– Что?

– Как думаешь, где их носит?

– Почем мне знать? – проворчал Макрон. – Может, они продают наши головы дуротригам и никак не сговорятся о сходной цене.

Шутка была дурацкой. Заметив, как побледнел юноша, центурион тут же о ней пожалел и уже серьезно посетовал на полную неспособность женского пола держать себя хоть в каких-либо рамках. Да и Празутаг тоже хорош. Шастает где-то, ведет себя своевольно, возьмет да и вообще не придет. Что тогда делать двум римским легионерам, заброшенным вглубь дремучего леса посреди вражеской незнакомой страны?

– Мне он показался вполне надежным малым, – с дрожью в голосе сказал Катон. – А ты, командир, ему, значит, не веришь?

– Тут верь не верь, но он бритт. Может быть, эти дуротриги и не сродни ему, однако у него все равно гораздо больше общего с ними, чем с нами.

Макрон помолчал, вздохнул и продолжил:

– Почти везде, где мне доводилось служить, я сталкивался с туземцами, готовыми поспособствовать Риму. Весьма рьян в этом смысле народ в Иудее. Они там родную мать продадут, лишь бы малость возвыситься над прочим людом. Правда, здешние островитяне ни в чем им не уступают. Ты ведь и сам хорошо знаешь, Катон, сколько изгнанных своими сородичами царьков сбежало в империю, в надежде вернуть себе власть. Очень для многих правильно то, что выгодно. Коварство, предательство. И Празутаг с Боадикой не лучше других. Они будут соблюдать верность Риму лишь до тех пор, пока это совпадает с их личными интересами, а чуть что не так – и ты вмиг поймешь, какие они нам друзья. Дай только срок, сам увидишь.

Катон нахмурился:

– Ты и вправду так думаешь?

– Может, и вправду, – буркнул Макрон, и на его обветренном лице неожиданно расцвела добродушная улыбка. – Но ты и представить себе не можешь, как мне хотелось бы ошибиться!

Где-то поблизости хрустнул сучок, и римляне мгновенно вскочили на ноги, выхватывая мечи.

– Эй, кто идет? – воскликнул Макрон. – Боадика?

Послышался шорох сухих листьев, снова затрещали ветки, и из темноты выступили две фигуры. Макрон с облегчением опустил меч.

– Где, пропади все пропадом, вы болтались?

Празутаг, что-то лопоча, шагнул в круг дрожащего света и с широкой улыбкой хлопнул Макрона по плечу. Как оказалось, он принес мясо. На его поясе висела тушка молочного поросенка. Воин бросил добычу на землю, продолжая оживленно болтать. Боадика, стараясь не отставать, переводила:

– Он говорит, что нашел пленных! Семью командующего!

– Что? Он уверен?