Ориан, или Пятый цвет

Обычным местом свиданий было кафе в квадратном дворе Лувра. Оттуда видна была пирамида, и Пенсон черпал в этом прозрачном строении моральную поддержку и приходил в состояние блаженства — будто он поднялся несколькими ступенями выше. «Видеть общество снизу доверху — вот мечта журналиста вроде меня», — заявлял он, когда его спрашивали об аллегорическом смысле пирамиды со стеклянными стенами. Пенсон был маленького роста, лысый — свой голый череп он смазывал маслом в солнечные дни. Лицо его напоминало треугольник, перечеркнутый густой полосой рыжих усов, которые он имел обыкновение приглаживать щеточкой с ручкой из слоновой кости: единственная манерность, знакомая его собратьям. В любое время года он носил легкий непромокаемый плащ и мягкую шляпу, которую предпочитал зонтику: руки должны быть свободны, чтобы записать пришедшую мысль. Его часто принимали за частного детектива или инспектора полиции, сравнивая с Коломбо, и ему доставляло удовольствие видеть на лицах собеседников выражение изумления. По возможности он избегал представляться журналистом.

Беседа с Валентином длилась не более пяти минут — как раз столько времени требовалось, чтобы уточнить детали информации, доставленной осведомителем. Досье судьи Леклерка покинуло архивы кабинета на полдня. Оно побывало в руках следователя «Финансовой галереи» по имени Ориан Казанов. Досье вернули к вечеру. В нем не хватало двух документов. Валентину неизвестно, они исчезли до ухода с набережной Орсе или после возвращения досье.

— А ты что об этом думаешь? — возбужденно спросил Валентин.

— Ничего, — ответил Эдгар Пенсон, смотря вдаль. — Абсолютно ничего.

На самом деле журналист встревожился не на шутку: следователь был ему незнаком. «Если уж Валентин знает о путешествии досье, — думал он, — другие узнают обязательно». Поблагодарив Валентина и пожав на прощание руку, он в задумчивости вернулся в редакцию, перечитал свои записи. Одна мысль не давала ему покоя. И он сказал себе, что хорошо сделал, не выказав живого интереса к этому делу с досье.

6

К шести часам вечера кабинеты «Финансовой галереи» пустели. Тогда Ориан жадно набрасывалась на работу. И ее не отвлекали разговоры о том, что помощница идет на свидание с женихом, а дежурящий на этаже полицейский намерен забрать своих детей из школы на улице Хелдер. Она часто уходила последней. Парадная дверь была к тому времени закрыта, и через подвальное помещение она пробиралась к черному ходу.

Ориан работаламедленно. Ей необходимо было время, чтобы вжиться в дело, раствориться в нем. То, что ее коллеги проворачивали за несколько часов, занимало у нее несколько дней. Она разбиралась до тех пор, пока не чувствовала — вот теперь у неее все сложилось, она во всеоружии. Такова была ее тактика. У Ориан Казанов был острый ум. Она видела все, словно неведомая сила наделила ее способностью микроскопа и искусством легко выявлять главное, отделяя его от шелухи. Она была опасным шахматистом, способным смотреть на десяток ходов вперед. Она, как ревнивая королева, оберегала свою территорию и обожала ставить неожиданный мат королям.

В этот вечер она заказала пиццу и попросила принести се наверх, чтобы не выходить из кабинета. Ночь была очень темной, и ей не хотелось возвращаться домой на улицу Карм. В квартире она никогда не выключала лампочку над дверью и большую лампу в гостиной: так меньше ощущалось одиночество, когда она открывала дверь. Счета за электричество, правда, были астрономическими, но она плевала на это: все лучше, чем чернота безлюдной квартиры. Одно время у нее жил Пьер-Ален — ее первая любовь, но это было очень давно, в эпоху, когда они все были вместе: Александр, Изабелла, Пьер-Ален и она. С тех пор она переставила мебель, кое-какую поменяла, но не могла помешать себе иногда вечерами видеть ходящего по квартире Пьер-Алена, который так ранил ее сердце, что оно болело и сейчас.

В девять часов ночной сторож позвонил ей по внутреннему телефону и сказал, что пришел рассыльный с пиццей.

— Все еще работаете, мадам следователь? — произнес молодой человек в красной униформе, толкая застекленную дверь.

— Как видите, Тьерри, правосудие вершится днем и ночью.

— Я попросил добавить вам каперсов и анчоусов, знаю, вы любите.

— Огромное спасибо, вы вызываете у меня желание каждый вечер ужинать в кабинете.

Она сунула монетку в руку рассыльного, и он, насвистывая, спустился по лестнице. Ориан достала из ящика стола «опинель» — большой нож раньше принадлежал ее отцу. Она вспомнила праздники Королей в крещенские вечера. Отец приносил домой пышный пирог, раскрывая свой нож и осторожно проводил лезвием по крену, чтобы не разрезать спрятанный под ним «счастливый» боб.

Она отрезала приличный кусок пиццы и с сосредоточенным видом стала медленно жевать.

Мысли беспорядочно толкались в голове. Действительно ли она довольна тем, что советник Маршан усилил финансовый полюс? Он казался таким никудышным и самоуверенным! Подумав, она решила, что не стоит судить о людях по внешности; возможно, у него были другие качества, необходимые для распутывания сложных дел.