Ориан, или Пятый цвет

Если бы не личная просьба Ориан Казанов, он наверняка нарушил бы дисциплину и побежал в находящееся в двух шагах бистро переждать дождь, а заодно немного посмотреть матч и что-нибудь перекусить. Но для Ориан он был готов на все. Когда он поступил в бригаду, она отнеслась к нему как ни к кому другому: помогла ему найти квартиру, дала тысячу советов по ее благоустройству, назвала адрес хорошего портного и рассказала о местах развлечения молодежи, которые она уже перестала посещать, лишь вспоминая, как хорошо там было когда-то вчетвером. На его изъявления благодарности она отвечала, что знает, как трудно прижиться в Париже провинциалу, если общаться только с сослуживцами. Ле Бальк почувствовал в ней сильную, но ранимую женщину с неукротимым темпераментом. Она казалась ему диким животным, которое приручили силой, но не затронули сердце. В глазах начинающего полицейского Ориан Казанов была существом, нуждающимся в защите, которую никто не мог ей обеспечить. Себя он в этой роли не видел, но для него было честью, когда она прибегала к его помощи, и старался сделать все для нее как можно лучше.

Пока он размышлял над всем этим, перед домом номер 96 остановился роскошный лимузин вполне в духе 16-го округа — такие он видел только в дорогих автомобильных салонах. Несмотря на темноту, он смог на краткий миг увидеть лицо водителя в тот момент, когда он открыл дверцу, и в кабине зажегся потолочный плафон.

«А чугье у следователя есть», — подумал Ле Бальк, мгновенно учиаа дородного мужчину с небрежно взлохмаченными волосами и в элегантном двубортном костюме: знаменитый Октав Орсони, которого часто можно было видеть на заднем плане фотографий, запечатлевающих подписание крупных контрактов «Французской нефтяной компанией». Мужчина повко выскочил из машины, быстрым шагом подошел к двери, позвонил и тотчас опустил руку, чтобы поддержать букет цветов — такой огромный, что нести его в одной руке было трудно. Дверь приоткрылась, он толкнул ее плечом и вошел в вестибюль. Поднимется ли он на третий этаж к таинственной красавице бирманке, о которой говорила Ориан? Ответ пришел незамедлительно. Два из пяти окон фасада осветились, и Ле Бальк отчетливо разглядел молодую особу с темными блестящими волосами, которая ставила букет в вазу. Потом девушка подошла к балкону, несколько секунд вглядывалась в улицу и задвинула занавески.

«С этим вечером все ясно», — вздохнул полицейский. Уже начало одиннадцатого. Должно быть, идут первые минуты второго тайма. Когда хозяйка квартиры стояла у окна, Ле Бальк сумел рассмотреть по меньшей мере еще трех гостей, но все они были в глубине комнаты, и он не мог разглядеть лица. Для очистки совести он еще немного постоял на месте, вспоминая, что знает о бирманцах. Если судить по этой девушке, это был красивый народ. Кожа медного оттенка казалась экзотикой для молодого человека, прибывшего из Кот-д’Армор.

Ориан учила Ле Балька распознавать художественные стили. Раз он способен запоминать лица, то сможет определить ценность вещей, путешествующих нелегально по миру и рано или поздно оказывающихся в особняке богатейшего промышленника, решила она. Конечно, сначала он путал стили и эпохи, Ориан не давила, но Ле Бальк уже включился в эту игру. Он регулярно посещал аукционы Друо, интересовался старинными частными коллекциями. Вскоре даже дату изготовления старинных вещей он вычислял с поразительной точностью. Так что, не имея возможности разглядеть лица, Гаэль Ле Бальк переключился на то, что мог увидеть: восьмиламповая бронзовая люстра с позолотой, инкрустированные канделябры, развешанные по стенам маски, оконные шпингалеты и цветы. По его примерным подсчетам, одни только люстры и канделябры тянули не меньше чем на шесть миллионов франков. Подобная оценка позволяла предположить колоссальную стоимость того, чего не было видно.

Полицейский собрался завести свой мотороллер, но заметил какое-то движение на третьем этаже, там выключили свет, но зажгли лампу где-то ниже. «Это у входной двери», — предположил он. Ле Бальк подождал. Из дома вышел невысокий мужчина в светло-сером пальто и дипломатом в руке. Он казался озабоченным. Немного потоптался на тротуаре, достал мобильник и набрал номер. Мужчина подождал еще немного, и рядом остановилось такса.

— Второй, — буркнул Ле Бальк, потирая руки и довольный своим открытием. — Когда следователь узнает об этом…