Ориан, или Пятый цвет

Тремя днями раньше, когда Ориан Казанов вызвала Алена, чтобы поручить ему специальное задание, не связанное с «законной судебной процедурой», как она выразилась, он спросил себя, что задумала эта молодая женщина. Он считал ее неподкупной, неспособной кривить душой, никогда не вмешивающейся в различные махинации. Вот о чем размышлял Ален Натански на борту самолета, следовавшего по маршруту Париж — Либревиль. «Боинг» приземлился, звук его реактивных двигателей рассек горячий воздух Африки.

Дверь самолета открылась, следователь Натански полной грудью вдохнул влажный воздух, насыщенный йодом и легким запахом кофе. Официально он прибыл на симпозиум, организованный государствами со свободными зонами для приведения в соответствие установлений и прав между странами — членами союза. Речь шла о выработке всеобщего торгового кодекса. Армада французских юристов прибыла в Габон для участия в этом историческом событии, однако в действительности они имели вполне понятные интересы — те, что пахнут нефтью. Ориан еще раньше просила информировать ее обо всех мероприятиях между Парижем и Габоном, связанных с вмешательством французского правосудия. Узнав о симпозиуме, она с удовлетворением увидела в списке участников имя Натански.

Ориан предполагала, как Ален отреагирует, узнав о подозрительной смерти супругов Леклерк, Во время встречи в кафе она рассказала ему о судье-идеалисте с обостренным чувством справедливости, о его любящей жене и о сыне, которому не могла ни дать объяснения по поводу смерти родителей, ни вселить надежду на раскрытие преступления. Натански слушал молча, веселая маска сползла с его лица. Ориан глубоко вздохнула, выложив ему все, и пошла, сняв с души тяжесть, в «Галерею». Она знала, что на Натански можно положиться, он постарается открыть тайну смерти Леклерка.

Французский следователь присоединился к делегатам, собравшимся во Дворце конгрессов Либревиля. Ему вручили повестку дня, толстую папку с документацией, пригласительный билет на вечерний банкет и план столицы. Основная работа начиналась лишь завтра. Он остановился в заказанном ему номере отеля, фасадом смотревшего на море, привел себя в порядок и попросил предоставленного к нему на время симпозиума шофера показать город.

Покатавшись по центру среди современник зданий, банков и базаров, он велел остановиться у дверей судебно-медицинского института. Бейджа участника симпозиума оказалось достаточно, чтобы дверь перед ним открылась. Президент Габона издал указ, обязывая население и административные органы облегчать работу зарубежных гостей, дабы их пребывание в «черном эмирате» было приятным и плодотворным. Алена Натански принял сам директор Жан-Пьер Лубунго, член президентской семьи, большой знаток Франции и даже имен и фамилий членов французской сборной по футболу.

— И чего вас принесло в этот институт? — поинтересовался директор после долгих сетований о неудачах сборной Габона в отборочных турах на кубок Африки.

— Выполнить дружеское поручение, — ответил Натански, довольный тем, что наконец-то приближается к цели.

Искусно играя комедию, он поведал о дружбе, с детства связывавшей его с беднягой Деклерком, о внезапной смерти которого он узнал недавно. Ему хотелось бы попрощаться с усопшим другом и помолиться над его останками.

— Я понимаю вас. Как мусульманин я преклоняюсь перед вашим благородным поступком. Я велю провести вас в морг.

Он набрал номер внутренней линии, положил трубку. Вентилятор усердно гонял воздух. Мужчины молча смотрели друг на друга.

— Да… печальное событие, — наконец сдержанно произнес директор.

Постучав в дверь два раза, в кабинет вошел молодой африканец в белом халате. Лубунго обратился к нему на непонятном следователю языке. Тот на таком же языке что-то ответил директору, потом обратился на французском к Натански:

— Соизвольте пройти со мной, месье.

Они спустились по прямой длинной лестнице, слабо освещенной голыми лампочками. Мужчина в белом открыл камеру и толкнул толстую дверь в просторное холодное помещение. Одна стена была занята стеллажом с большими выдвижными ящиками.

— Меня зовут доктор Диало, — представился африканец. — Я не осматривал вашего друга, но знаю, что он умер от многочисленных ожогов.

Натански не ответил, Диало взялся за ручку одного ящика и быстрым движением выкатил его из ячейки. На лице мертвеца не было следов ожогов. Будто невзначай наклонившись к голове, следователь заметил четкий кровоподтек, похожий на след от удара по затылку. Кровь запеклась, даже волосы не могли скрыть следа от удара. Но особенно поразило Натански наличие черной пеньковой веревки вокруг шеи покойника. Доктора Диало это тоже, кажется, удивило, но он не подал вида. Когда следователь потребовал объяснений, его собеседник недоуменно раскрыл глаза, взял в руки веревку и озадаченно осмотрел ее.

Натански воспользовался этим моментом и небрежно спросил, нельзя ли увидеться с судмедэкспертом. Доктор Диало, секунду поколебавшись, пригласил последовать его за собой. Они поднялись этажом выше и оказались в секретариате института.