Ориан, или Пятый цвет

— Я влюбился, влюбился в чудесное судно, — продолжил он мило-озорным тоном. — Это прелесть. Морская борзая. Как-то, сопровождая своего друга Жанвье, куриного короля, на Маркизы, я увидел это судно, потерпевшее кораблекрушение, клянусь, это были просто обломки. Шесть месяцев ее раздевали все, кому не лень. Четыре мачты по семьдесят метров утащили! В этом краю просто страсть уничтожать все, что когда-то любили. Не буду приводить вам пример «Франции»… «Массилия» была обречена на гибель. Я купил ее за гроши у одного морского волка, которому она принадлежала, но который пальцем не шевельнул, чтобы поддерживать ее в божеском виде. Бутылку он предпочитал всему плавающему на воде. Потом я стал искать мецената, поскольку у меня не было миллионов франков, чтобы провести работы, достойные этого прекрасного парусника.

— И нашли?

— Да, но об этом позже, Представьте себе изумление служащих порта, когда мне удалось привести корабль в Марсель. Целый год он стоял на стапелях. Переделали все. Теперь это судно с изумительными ходовыми качествами. Если бы я мог пригласить вас лишь на денечек — вы бы отдохнули в каютах, устланных персидскими коврами, и босиком походили бы по тиковой палубе.

— Тик, красное дерево, каррарский мрамор — не слишком ли?.. — заметила Ориан, делая над собой усилие, чтобы не сорваться.

Мысли ее уже были там, в Средиземном море, в небольшой бухте, и слушала она чудесного рассказчика. Но, однако, она скрупулезно все записывала и не вьдавала эмоций. Ладзано, несомненно, заметил, что иногда она мечтательно смотрит куда-то вдаль, и от него не укрылась легкая краска, проступившая на ее лице, когда он заявил: «Я буду говорить вам о любви». Ладзано понял, что она разглядывает его, оценивает его манеру держаться, двигаться, что на следователя произвел впечатление его красивый музыкальный голос. Но в действительности Ладзано преследовал одну цель: отвести от себя обвинения в уклонении от налогов и злоупотреблении общественным благосостоянием. Соблазнять — была его манера убеждения.

— Я покажу вам фотографии, — сказал он, доставая папку из рыжего кожаного портфеля.

Нацепив очки, он протянул ей одно из изображений своей пассии.

— Вот Маркизы, вам видно в каком «Массилия» была состоянии, я вам не лгал. А здесь — прибытие в Марсель. А это начало работ в сухом доке. Видны все ребра: ее срочно надо было обшить, оперить, нет?

Ориан отметила, что он говорил о яхте как о несчастном бездомном ребенке. Она подумала: есть ли у него дети? И, сама не зная почему, решила, что из него вышел бы хороший отец, веселый и строгий, как ее собственный.

— Самую лучшую я приберег на конец, — произнес он, протягивая следователю самый большой снимок, сделанный модным фотографом.

На снимке был общий вид зала для приемов на корме парусника. По обе стороны винтовой лестницы расположены деревянные манекены, одетые в роскошные вечерние платья от Диора, Сен-Лорана, Бальмена и Готье.

Ориан внимательно всматривалась в фото, а Ладзано продолжал говорить. До ее слуха доносились слова: «бал», «ренессанс», «счастье», — но она больше ничего не слышала. Ее внимание привлекло выделявшееся справа на переднем плане строгое, очень простое шелковое платье — ей очень бы пошло. Ориан подчеркнуто небрежным жестом вернула фотографию. Платье произвело впечатление. Если бы Изабелла была жива, она тотчас бы позвала ее, чтобы сказать: «Знаешь, Иза, когда я смотрю на это платье, мне ужасно хочется выйти замуж».

Стараясь привести в равновесие свои мысли, следователь сделала то, что она умела лучше всего: говорить прямо и четко.

— 'Месье Ладзано, хотя ваши сентиментальные аргументы могли бы меня тронуть, остается тем не менее вопрос налогов, и, после того как налоговая комиссия министерства финансов наложит арест на имущество, прокуратура Парижа проведет следствие, касающееся принадлежности «Массилии». Действуя на основании постановления, моя бригада провела обыск в вашей фирме. В результате были найдены некоторые документы, доказывающие несоответствие назначения этого судна, которое приписано к торговому флоту и должно выполнять положенные инструкции. Однако, числясь коммерческим, судно не совершило ни одного принесшего доход рейса в течение трех последних отчетных лет.

— Но я должен сказать, что…

— Позвольте мне закончить, пожалуйста… Вашему судну соответствующими органами не был присвоен статус прогулочного. Добавлю, что вы извлекаете прибыль, прикрываясь стоимостью работ, необходимых для приведения судна в надлежащее состояние, то есть вы потратили около ста миллионов франков. Иначе говоря, эти работы явились некой волшебной палочкой, избавившей вас от налогов на прибыль и на другие тарифы, связанные с навигацией.

Ладзано принял удар, но не показал этого, напротив, удвоил шарм и любезность.