Оригинал

Может ли у нас получиться? Прямо сейчас все это видится безумием и абсолютно невозможным. Но будет ли оно казаться таким же спустя время, когда первое недоумение и отрицание пройдет?

— А как же Раффис?

На мгновение маска невозмутимости слетела с лица девушки, она дернула головой и тут же перевела взгляд на окно.

— Если я ему нужна, то пусть найдет способ следовать за мной! — отрезала она.

— Кто, куда и зачем должен следовать за тобой, монна Илва? — раздался от дверей голос деспота, и я едва не закричала от неожиданности.

Илва сидела спиной к дверям и никак не прореагировала на появление архонта в сопровождении пытливо глядящего на нас обеих Алево. Только ее лицо опять вернуло себе каменное выражение, ненадолго покинувшее его во время нашего разговора. А вот я… Едва выдохнув от мгновенного испуга и столкнувшись с требовательным взглядом Грегордиана, я тут же с непристойным шипением втянула воздух из-за яростно скрутившего меня приступа концентрированной похоти. Импульс был таким мощным и острым, что у меня просто не было ни единого шанса скрыть собственную реакцию. В одно мгновение я говорила с Илвой и вот в следующее обратилась в чистое, ревущее пламя, безраздельно подчиняясь магии притяжения Грегордиана. Мой деспот, когда бы и как ни появился, оказывал на меня шокирующее действие, но черт… не до такой же степени, что отчаянно захотелось стечь на пол и ползти к нему, наплевав на все и на всех, чтобы только немедленно добраться до безумно вожделенной плоти. Да, мои фантазии относительно него всегда были на миллион миль удалены от целомудрия, но сейчас это были просто ослепительные, жгущие изнутри, болезненные вспышки, хлещущие по моим нервам картинками нас, сплетенных, потных и иступленных. Я даже головой тряхнула и заморгала, пытаясь вернуть себе способность видеть то, что есть, а не то, что творилось у меня в голове. И хоть ясность зрения и частично и мышления вернулись, моему заживо сгорающему телу это ничем не помогло.

— Я говорила монне Илве, что ей нужно сменить манеру одеваться, возможно, и предложила вызвать Лугуса сюда и поработать с ее имиджем, — хрипло пробормотала я, даже не представляя, как мне удалось собраться для хоть какого-то внятного ответа, пусть он и звучал как полнейшая бредятина. — Она же ответила мне, что обнажаться передо мной ей некомфортно и Лугусу придется отправиться вслед за ней в ее покои.

Какая же ты бездарная врунья, Аня! Алево, не скрываясь, хмыкнул из-за плеча деспота, а Грегордиан нехорошо прищурился.

— Да неужели? — процедил он, глядя в затылок Илве, будто собирался просверлить там дырку и добраться до истины. — А разве она сама ответить не может?

Илва поднялась медленно и величаво и, опустив глаза в пол, повернулась к деспоту:

— Данная тема является весьма деликатной для меня, мой архонт, — своим вечным безэмоциональным тоном ответила она. — Я ведь росла среди Белых Дев, а тебе, наверняка, известно их отношение к телу, выглядящему подобно моему. Раздеться теперь перед кем-то одного со мной пола трудно и пугающе.

И без того неприветливое лицо Грегордиана помрачнело совершенно, и он шагнул ближе к Илве.

— Кто-то из них касался тебя против воли или причинял вред? — прорычал он. — Они смели питаться от тебя?

Питаться? Господи, да как же это… Ком удушливой тошноты подкатился к горлу. Я почувствовала себя окончательно запутавшейся в хитросплетении своих эмоций.

Восхищение Грегордианом от однозначности его защитных инстинктов, едкая зависть и ревность от того, что в этот момент они были направлены не на меня одну во всем мире, густая тень осуждения от мысли, что он не подумал, кому поручал растить ребенка, по сути, избавляясь до нужного времени, снова раздражение от того, насколько все-таки важна Илва для деспота и смущение за такую эгоистичность. И все это по-прежнему приправлено одуряющим и подавляющим вожделением, которому не было дела до всего остального, и оно требовало начать питать его немедленно.

— Нет, мой архонт, они никогда не смели нарушить условий договора. Но это не значит, что я не видела, как они это делали с другими и не замечала вечного голода в направленных на меня взглядах.

На лице Грегордиана краткой вспышкой мелькнуло замешательство, и будь я на месте Илвы, то торжествовала бы. Все-таки она великолепна! Вот так, парой фраз, переключить деспота из агрессивного режима в защитный, плюс еще и отягощенный тенью вины… И только все понимающая усмешка Алево портила общую картину.

— Монна Илва, я велю Лугусу прийти к тебе и решить вопросы с твоей одеждой. Сообщи ему обо всем, чего бы ни захотела, и это у тебя будет. А сейчас покинь покои монны Эдны! — Ну да, нормальная реакция мужика на дискомфорт от нежеланного чувства вины — щедро откупиться и тут же убрать с глаз долой.

— И как давно тебя, монна Эдна, стал так беспокоить внешний вид невесты деспота? — ехидно поинтересовался Алево, едва Илва бесшумно исчезла.

— Недавно! — огрызнулась я, больше всего на свете желая остаться с Грегордианом наедине.