Оригинал

— Мне плевать, если честно! Пока он добирался, надобность в тех услугах, оказать которые не смогли другие маги, отпала. Но теперь есть кое-что другое, — Грегордиан, прищурившись, посмотрел на помощника, будто решая, нужно ли продолжать. — Если выяснится, что история с проклятым амулетом не прошла бесследно для Эдны, то этот гоет не может покинуть мою башню живым. И мне не нужно, чтобы вообще кто-то мог рассказать, что он был в Тахейн Глиффе.

Алево не поменялся в лице, и даже в его ярко-голубых глазах не мелькнуло и тени сомнения или порицания, будто только что Грегордиан и не озвучил, что собирается не только пойти против одного из самых строжайших законов их мира, повелевающего немедленно уничтожить женщину понесшую чудовище, но намерен и убить любого, кто мог об этом знать или догадываться.

— Позволю себе дать совет, — только и сказал асраи. — Не стоит убивать его на глазах у Эдны. Очень уж она к этому восприимчива. Просто дай мне знак, когда будешь его выпроваживать.

С минуту Грегордиан продолжал свое визуальное проникновение в мысли и намерения Алево. Этот асраи был тем, кому он мог доверять больше, чем кому бы то ни было, но все же настолько ли? Они через многое прошли вместе, вот только никогда раньше Алево не был свидетелем нарушения деспотом заветов самой Богини. Но ведь он прежде их никогда и не нарушал. В столь редко открытом ответном взгляде асраи не было одобрения его возможному преступлению, но и отторжения и осуждения тоже.

— Остадар прибыл почти ночью, после твоего визита и изучения браслета и твоей печати не покидал отведенных ему покоев, я об этом позаботился. Его успели увидеть лишь несколько брауни, прислуживавших ему, — с привычной циничностью продолжил Алево, все так же не отводя глаз. — Если необходимость возникнет… у нас еще более чем достаточно слуг.

Грегордиану не слишком нравилась мысль об участи, которая может постигнуть практически беззащитных брауни, но любая проблема требует своего решения, а если Эдна окажется беременна, это — единственное. Никаких сплетен, ни намека не должно просочиться. Думать пока о том, что его женщина не монна фейри и что принудительное избавление от ребенка, пусть даже такого, может нанести ей серьезный вред, причем не столько физический, сколько душевный, он пока просто не хотел.

Коротко кивнув, Грегордиан пошел к двери.

— Я иду будить Эдну. Всех посторонних из башни отошлю. Приведи гоета.

Глава 47

— Господи, Грегордиан, дай мне хоть пару минут привыкнуть и порадоваться, что ли, — все еще чувствуя себя почти контуженной, пробормотала я, когда он потянул меня в гостиную.

У тебя еще целая жизнь впереди для этого, Эдна. Не знаю как насчет порадоваться, а вот пожалеть, что связала себя со мной навечно, точно успеешь, — ответил он, усмехаясь. — Но никакие твои сожаления теперь уже ничего не исправят, и от меня ты не освободишься никогда. Даже если дварфы или еще кто-нибудь умудрятся меня прикончить, я рядом с тобой вечной тенью останусь, и ничьей, кроме как моей, ты никогда не будешь. С тем же успехом он мог обрушить мне на голову ведро ледяной воды. Все буквально распиравшее изнутри ощущение быстро растущего бесшабашного счастья сдулось, осело на самое дно души, будто пламя, щедро посыпанное влажным песком.

— Это совершенно дурацкая шутка! — мгновенно рассердившись, упрекнула я и попыталась выдернуть свою руку из его хватки, чего, впрочем, деспот и не заметил.

Он отпустил меня, только подведя к одному из кресел, которые не так давно были возвращены его покои вместе с почти всей остальной мебелью.

— Никаких шуток, Эдна! — пожал Грегордиан плечами и кивнул, предлагая усесться. — Обряд полного супружеского слияния, через который мы пройдем, подразумевает создание нерушимой вечной связи. В этой жизни и вне ее наши души будут пребывать в единстве. Этого нельзя изменить, расторгнуть, сходив к адвокату или священнику, как в мире Младших, нельзя разрушить никакой магией или аннулировать смертью одного из супругов.

Сказать, что я оказалась ошарашена этими словами, — бесконечно преуменьшить. У меня аж в голове поплыло от усилий справиться с потоком новостей, что обрушил на меня Грегордиан. Еще чуть-чуть, и в мозгу короткое замыкание случится!

— Супружеское слияние? — от перехватившего дыхания и неразберихи в эмоциях вышел какой-то почти панический визг. — Ты только минуту назад сообщил, что мы официально пара, придерживающаяся моногамии, и тут же делаешь предложение? Не находишь это слегка поспешным?

— Делаю предложение, Эдна? — деспот посмотрел на меня недоуменно, будто я чушь сморозила полнейшую. — Ты хотела меня целиком, я от тебя тоже потребую не меньшего. Я не беру частями, только все и сразу. Так что нет, я не делаю предложения, я сообщаю, что ты станешь моей супругой. Сегодня.